Пять фараонов двадцатого века - [38]
Ему довелось испытать все тяготы окопной жизни. Температура в горах опускалась так низко, что «подошвы часовых примерзали к скалам; ледяной ветер разносил вонь трупов; воду приходилось так экономить, что люди не мылись месяцами; одежда кишела вшами; неделями артобстрелы не довали походным кухням достичь фронта, и от голода солдаты принимались есть соломенные чехлы своих фляжек; дожди заливали окопы и, за неимением вёдер, солдаты вычёрпывали воду своими башмаками».[219]
В феврале 1917 года Муссолини чуть не погиб при взрыве испытуемой гаубицы. Четверо находившихся рядом солдат были убиты. Его отбросило в сторону, но тело оказалось изрешечённым осколками. Ему пришлось перенести 27 операций, многие — без наркоза. По выходе из госпиталя он не расставался с костылями несколько месяцев, но вскоре возобновил руководство своей газетой.[220]
Послевоенная Италия была истощена и расколота непримиримыми политическими противоречиями. Социалистическая партия доминировала во многих местных органах власти, и она оставалась крайне антимилитаристской. Демобилизованным офицерам и солдатам она чинила препятствия во всех сферах жизни. Красные флаги развевались на многих ратушах, их могли водрузить даже на церковный алтарь. За участие в воинских похоронах или возложение венка на могилу погибшего исключали из партии.[221]
В войне Италия потеряла 600 тысяч убитыми, полтора миллиона были ранены. Чтобы компенсировать её материальные потери английское правительство секретно обещало присоединить к ней территории на восточном берегу Адриатического моря. Но на Версальской конференции американский президент Вудро Вильсон объявил, что он никаких обещаний не давал и не поддерживает эту сделку. Пересмотр границ должен вестись только в соответствии с принципами самоопределения различных народов.[222]
Воодушевлённые победами большевиков в России итальянские социалисты подбивали рабочих не только на забастовки, но и на захват фабрик. 600 тысяч рабочих металлургической промышленности парализовали заводы на территории от Милана до Неаполя. На улицах было опасно появляться в шляпе, галстуке, меховом пальто, шёлковых чулках, просто с книгой в руках — толпа могла без всякого повода накинуться и устроить самосуд над «богачом». Владелец фирмы «Фиат» Джованни Агнелли, вернувшись в своё отделение в Турине, должен был пройти под аркой из красных флагов. В кабинете он обнаружил, что вместо портрета короля на стене висит портрет Ленина. Подчиняясь угрозам рабочих, он был вынужден поцеловать его.[223]
Возникновение фашистской партии было в значительной мере реакцией на этот разгул насилия. Первые шаги Муссолини сделал весной 1919 года, но осенью на выборах в Милане фашисты потерпели сокрушительное поражение: четыре тысячи голосов против 120 тысяч за социалистов. Торжествующие «красные» окружили штаб-квартиру своих врагов, грозили учинить расправу. Муссолини звонил домой, просил жену спрятать детей. Через пару дней несколько человек признались ему, что им предлагали по двадцать лир каждому за его убийство. «Я думал, что стою дороже», усмехнулся лидер новой партии и заплатил несостоявшимся убийцам из кассы газеты.[224]
Летом того же года на политическую арену внезапно выскочил новый и весьма экзотичный персонаж. Бывший военный пилот, прославленный поэт и писатель Габриэле д’Аннунцио, известный тем, что завершение каждой новой поэмы он отмечал выстрелом из пушки, стоявшей в его дворе, решил не подчиняться решениям Версальской конференции. Он собрал армию в тысячу добровольцев (совсем как Гарибальди!) и они штурмом захватили хорватский город Фиуме на восточном берегу Адриатического моря, в котором проживало много итальянцев. Поэт на несколько месяцев сделался диктатором новой колонии. Это здесь в моду у фашистов вошли чёрные рубашки и древнеримское приветствие вытянутой вперёд рукой. Под нажимом Антанты итальянскому правительству пришлось вмешаться и послать флот для изгнания самозванных колонизаторов. Но сильно возросший числом отряд, по возвращению в Италию, пополнил ряды крепнущей военной организации фашистов.[225]
Правительство в Риме было крайне нестабильно, менялось по нескольку раз в год. Армия пыталась выступать в качестве арбитра и не допустить, чтобы противоборство между «чёрнорубашечниками» и «красными» перешло в полномасштабную гражданскую войну. Главнокомандующий генерал Армандо Диаз видел в фашистах противовес наступлению большевизма. Он даже приказал распространять газету «Пополо д’Италия» в армии бесплатно.[226]
Сам Муссолини не только призывал к использованию оружия — он в буквальном смысле проливал свою и чужую кровь. Хотя дуэли были запрещены в стране, он ввязывался в них много раз, как правило — с политическими противниками, и преимущественно — на саблях и шпагах. На четвёртом десятке лет он был ещё в прекрасной физической форме и регулярно брал уроки фехтования. Его противникам сильно доставалось, один после полуторачасового боя упал с сердечным приступом. Но и сам будущий дуче часто возвращался домой в окровавленной одежде, и его жена жаловалась, что на него не напастись рубашек. Правда, самым серьёзным ранением оказалась отрубленная мочка уха.
