Пять фараонов двадцатого века - [23]

Марксист упрямо закрывает глаза на то, что понятие «собственность» содержит два элемента: не только «владею», но и «управляю». Если собственник не умеет или отказывается управлять, распоражаться, улучшать, богатство растает, утечёт из его рук. Участок земли перестанет плодоносить, скот захиреет, мельница развалится, корабль утонет. Но такие возражения в «Коммунистическом манифесте» объявлены «попытками притупить классовую борьбу пролетариата и примирить противоречия». Идейные оппоненты марксизма объявлены прислужниками господствующего класса эксплуататоров, которым оставлено только одно: «содрогаться перед надвигающейся коммунистической революцией».

Нужно ли удивляться тому, что такое учение и такие лозунги смогли в 20-м веке покорить половину земного шара? Ведь здесь человеку открывалась возможность утоления всех трёх главных страстей. Ниспровержение богатых и знатных сулило упоительную реализацию жажды самоутверждения. Вооружённый бунт мирового пролетариата — небывалые возможности сплочения. Горячая благодарность грядущих поколений за отвоёванное для них светлое будущее — это ли не бессмертие, да ещё в надёжной, научно обоснованной упаковке?

Сама ожесточённость гражданских войн нашего времени заставляет вспомнить религиозные войны. Так не сражаются за территории или за собственность, так сражаются только за бессмертие. Марксисты, конечно, вписывали эти побоища в теорию классовой борьбы — мол, класс эксплуататоров упорно сопротивляется исторической неизбежности, пытается отстоять свои привилегии. Но численность эксплуататоров в любом народе в десять, двадцать, тридцать раз меньше числа «угнетённых». Как это жалкое меньшинство могло так упорно сопротивляться армиям «красных» и даже нередко выходить победителем?

Я посмею предложить объяснение неприемлемое для марксиста и материалиста: в этих битвах сходились две формулы бессмертия, мирное сосуществование которых казалось людям невозможным. Навстречу интернациональному коммунизму возрождался глубинный, старинный, никогда не умирающий культ моего племени, моего рода, моей кровной связи с предками и потомками, получивший в политической истории ярлык «национализма».

Подавляющее число гражданских войн нашего времени можно интерпретировать как битвы между коммунистами и националистами. «Красные» победили в России (1921), Югославии (1945), Китае (1949), Северной Корее (1953), Кубе (1959), Вьетнаме (1975), но были отбиты в Финляндии (1918), Испании (1939), Греции (1949), Южной Корее (1953). Там, где противостояние не дошло до открытой полномасштабной войны, всюду марксисты-коммунисты были остановлены военными переворотами, совершёнными ярыми националистами: Хорти в Венгрии (1919), Пилсудский в Польше (1920), Муссолини в Италии (1922), Ататюрк в Турции (1923), Салазар в Португалии (1932), Гитлер в Германии (1933), Перон в Аргентине (1943), Сухарто в Индонезии (1965), Пиночет в Чили (1973).

Ещё одно наблюдение представляется весьма многозначительным: большинство протестантских стран Европы оказались невосприимчивы к пропаганде коммунизма и национализма. И это при том, что они давали приют самым радикальным проповедникам и того, и другого: Марксу, Энгельсу, Бакунину, Ленину, Муссолини. Думается, что протестантизм, будучи на тысячу лет моложе католичества и православия, не успел так закостенеть в догматизме и схоластике, как исходные ветви христианства. После четырёх веков развития он был ещё полон живых токов и оставлял человеку достаточный простор для утоления жажды бессмертия. Сюда же можно отнести и другой важный факт: среди десятков крупных тиранов, разгуливающих по 20-му веку, мы не найдём, кажется, ни одного, кто бы созревал в протестантской или иудейской семье.

Итак, следует признать, что погоня за бессмертием перенеслась из сферы религиозного противоборства на просторы политических баталий. Всюду, где мы видим людей, идущих на верную смерть, отстаивая свою мечту о наилучшем государственном устройстве, мы имеем право считать, что их настоящая цель — жизнь вечная.

В жарких политических дебатах знание истории, экономики, социологии, литературы играет огромную роль. Это оружие, побеждать без которого невозможно. Введение всеобщего обязательного образования в 19-м веке совершило переворот не только в истории культуры, но и в политической истории. То, что раньше было доступно немногим, стало всеобщим достоянием. Это всё равно, что распахнуть двери арсеналов с оружием: входи любой, вооружайся и иди в бой.

Начитавшись взрывоопасных переводных книг, пятеро наших героев ринутся в борьбу и станут предлагать своим народам разные формы бессмертия. Сталин, Мао, Кастро будут звать на бой за царство коммунизма, не имеющее границ в пространстве и времени. Муссолини пообещает итальянцам вернуть им гражданство в Древней Римской империи и повести на бой за расширение её сегодняшних и будущих границ. Гитлер — восстановить для немцев кровную связь с древними германскими племенами и подарить им Тысячелетний рейх, в котором никогда не будет заходить солнце. Интересно, учтут ли будущие фараоны тот факт, что звавшие к коммунизму прожили долгую жизнь и умерли, окружённые всеобщим поклонением своих подданных, а звавшие к национализму — погибли один за другим, потерпев полное поражение от своих врагов?