Пьяный корабль - [17]

Уединиться молодым не дав.

Не исчезать, свидетелей тревожа —

К чему супругам этакий зарок?

А духи вод наносят ветерок

Под пологи супружеского ложа.

Медовый месяц и подружка-ночь,

Завесьте небо медною кулисой,

С улыбкой помогите превозмочь

Дурной навет, что вброшен злобной

                                             крысой.

О выстрел сумасбродный, не звучи —

Знак покаянья и ревнивой злости.

Вы, старцы вифлеемские, в ночи

Святой покров скорей на окна бросьте.

Перевод А. Кроткова

Брюссель

Амарантовые гряды вплоть

До приятного Зевесова дворца.

– Знаю, – это Ты в зеленый плющ

Примешал сахарскую голубизну!

Как на солнце ель и кущи роз

И лиана растворили здесь свою игру,

Клетка маленькой вдовы!.. Какие

Стаи птиц, о йа, ио, иа, ио!..

– Страсти старые, домашний сон!

В баловницу из киоска кто влюблен,

За спиною роз внизу балкон,

Тенистый балкон Джульетты.

– Ах, Джульетта, – вроде Генриетты,

Чары милых станций на путях,

В глуби холмов, как в плодовых садах,

Где черти голубые в облаках!

Вот холм, где бурным майским веткам

Гитара вторила у девушки ирландской,

Затем в столовой гинеянской

Щебет детский и по птичьим клеткам.

Окно князей внушит воспоминанье

Об яде слизняков и хризантем,

Здесь дремлющих на солнце. И затем

Чудесно слишком! Сохраним молчанье.

Бульвар без шума, без торговли;

Немой, комедий, драм сплетенье,

Сцен бесконечное соединенье,

Тебя узнав, любуюся в молчанье.

Перевод Ф. Сологуба

«Алмея ли она? На голубом рассвете…»

Алмея ли она? На голубом рассвете

Исчезнет ли она, как мертвый цвет в расцвете?

Пред этой шириной, в безмерном процветанье

Роскошных городов, в их зыблемом дыханье!

Избыток красоты? Но это только плата

За дочку рыбака, за песенку пирата,

И чтобы поздние могли поверить маски,

Что в море чистом есть торжественные краски!

Перевод Ф. Сологуба

Разгул голода

О, голод мой, Анна, Анна! —

Горящая рана.

Растет аппетит могучий,

Чтоб горы глотать и тучи.

Нет удержу! Буду лопать

Железо, уголь и копоть.

Мой голод, вол неуклюжий!

    Мыча с тоски,

Пасись на лугу созвучий,

    Топча вьюнки!

Вокруг – еда дармовая:

Каменоломен харчевни,

И валунов караваи,

И плиты соборов древних.

Мой голод! В просветах дымных

    Лазурный бред.

О, как он грызет кишки мне,

    Спасенья нет!

На грядках зелень ершится:

Вопьюсь в хрустящие листья,

Сжую на корню душицу,

Укроп и хрен буду грызть я.

О, голод мой, Анна, Анна! —

Горящая рана…

Перевод Г. Кружкова

«Как волк хрипит под кустом …»

Как волк хрипит под кустом,

Добычи пестрые перья

Отрыгивая с трудом, —

Так сам себя жру теперь я.

Земли плодородный тук

Тугие плоды рождает;

Но житель плетня – паук

Фиалки одни снедает.

Уснуть бы! Вскипеть ключом

На жертвеннике Соломона!

Пускай моя кровь стечет

В холодную зыбь Кедрона.

Перевод Г. Кружкова

«Послушай, как громко трубит у дорог…»

Послушай, как громко

трубит у дорог

в апрельских потемках

зеленый горох!

В потоке видений,

в высотах ночных

колышутся тени

почивших святых.

На мертвенных лицах

тоска забытья

и жажда – напиться

земного питья…

Ни трюк балаганный,

ни звездный обман —

мираж этот странный,

полночный туман.

И смотрят, и брезжат

– Сицилия, Рим —

сквозь лунные мрежи,

сквозь морок и дым!

Перевод Г. Кружкова

«О, времена, о, города…»

О, времена, о, города,

Какая же душа тверда?

О, времена, о, города!

Меня волшебство научает счастью,

Что ничьему не властно безучастью.

Петух наш галльский воздает

Ему хвалу, когда поет.

Теперь мое желанье дремлет, —

Ведь счастье жизнь мою подъемлет,

Очарованье телу и уму,

И все усилья ни к чему.

А песнь моя понятно ль пела?

Она бежала и летела,

О, времена, о, города!

Ф. Сологуба

«О сердце, что нам кровь, которой изошел…»

О сердце, что нам кровь, которой изошел

Весь мир, что нам пожар и неуемный стон,

Всесокрушающий, рыдающий шеол,

И над руинами свистящий аквилон,

И мщение? – Ничто… Однако, если вновь

Возжаждем? Сгинь тогда, мир алчный и гнилой,

Цари, купцы, суды, история – долой!

Мы – вправе! Золото, огонь и – и кровь! И кровь!

Стань мщенья символом, террора и пальбы,

Мой разум! Зубы сжав, постичь: назначен час

Республикам земли. Властители, рабы,

Народы, цезари – проваливайте с глаз!

Кто вихрь огней разжечь решился бы, когда

Не мы, романтики, не братский наш союз?

Смелее к нам, друзья, входите же во вкус:

Дорогу – пламени, долой ярмо труда!

Европа, Азия, Америка – к чертям!

Наш вал докатится до самых дальних стран,

И сел, и городов! – Нас предадут смертям,

Вулканы выгорят, иссохнет океан…

Решайтесь же, друзья! Сердца возвеселя,

Сомкнувшись с черными, с чужими – братья, в бой!

Но горе! Чувствую, как дряхлая земля,

Полна угрозою, плывет сама собой.

Ну, что же! Я – с землею навсегда.

Перевод Е. Витковского

Стыд

Так, что не взрежет ланцет

Мозг этот, белый, зеленый

И ожирелый пакет,

В паре всегда обновленный…

Ах! Он разрезал бы свой

Нос, свою губу, все уды,

Брюхо! и бросил долой

Лядвеи даже! О, чудо!

Нет же; я знаю, что так,

Как для ребра его камень,

Нож голове его, как

Кишкам сжигающий пламень,

Все ж бы дитя не постиг,

Робкий, подобный осляти,

Как прекратить хоть на миг

Хитрое дело, предатель,

Как с Мон-Роше скверный кот,

Вонью обдавший все сферы!

Пусть его смерть воспоет,

Боже! молитвенник веры!

Перевод Ф. Сологуба

Стихотворения в прозе

Озарения

I. После потопа

Едва лишь осела покойная воля Потопа,