Пьянящая любовь - [29]

Робин отодвинулась от него и опустилась на край широкой кровати. Эйдон медленно приблизился к ней и опустился на колени. Так же медленно и вкрадчиво он поднял ее ногу. Горячие сильные пальцы принялись разминать затекшие за день мышцы. Робин блаженствовала. Закрыв глаза, она едва сдерживала тихие стоны наслаждения. Никогда еще мужчина не массировал ее ступни. Пальцы Эйдона сначала быстро пробежали по ее стопе. Щекочущие движения сменились круговыми, более сильными нажимами. Тепло, которое Эйдон передавал ее ногам, поднималось все выше.

Не прошло и десяти минут, как Робин трепетала всем телом. Эйдон словно играл на музыкальном инструменте. Его пальцы быстро перебирали струны, приводя Робин в неистовство. Подобно скрипачу Эйдон вызывал музыку души при помощи тонкой работы пальцев и деликатного прикосновения смычком.

Только доносящиеся из коридора торопливые шажки вернувшейся с прогулки дочери заставили Робин вырваться из сладкого плена любви.

Эйдон отпустил ее ногу. Судя по учащенному дыханию и потемневшему взору, «игра на скрипке» подействовала на него не менее возбуждающе, чем на Робин.

— Уф, не знаю как тебе, а мне стало жарко, — с натянутой улыбкой произнес он, встав с коленей и отойдя к окну.

— Мамочка! Мамочка, посмотри, какое яблочко! — Элис ворвалась в комнату подобно порыву морского бриза.

Свежее, животворящее дыхание чистоты и невинности. Робин почему-то стало стыдно. О чем она думала пять минут назад? Вдруг бы Элис застала ее в объятиях Эйдона?

— Очень красивое. Только вымой его, прежде чем съесть, — напомнила Робин.

— От тебя так вкусно пахнет, — протянула Элис, беззастенчиво уткнувшись носом в мокрые волосы матери.

Эйдон невольно позавидовал малышке. Он и сам был не прочь понюхать Робин. Только его привлекал вовсе не сладковатый запах цитрусовых. Женское лоно имело куда более дурманящий аромат.

— Как ты погуляла? Не замерзла?

Элис помотала головой.

— Думаю, твоя мама тоже должна прогуляться, — заметил Эйдон. У него не было ни грамма терпения. Он не мог ждать. Ему хотелось обладать Робин. Сделать ее своей.

Элис хитро посмотрела на Эйдона, словно разгадала его тайный замысел. Неожиданно он испугался, что маленькая подружка приревновала его к своей матери. Однако Элис, напротив, выступила в роли союзницы.

— Да, мама. Ты должна посмотреть, как здесь красиво. Анджелина показала мне большие-пребольшие бочки, — похвасталась Элис.

— Мне кажется, ты не должна звать миссис Макдауэлл по имени, — неуверенно заметила Робин, бросив вопрошающий взгляд на Эйдона.

— Мама сама так пожелала. Спорить с ней я бы не рекомендовал. Это только на первый взгляд она — душка и очаровашка, не ведающая о том, что такое снобизм.

— А что это такое? — спросила Элис с такой непосредственностью, что Робин и Эйдон дружно рассмеялись: вот кто действительно понятия не имел о высокомерии, снобизме и ханжестве.

— Тебе об этом пока рано знать, — нравоучительно заметила Робин. — А теперь иди мыть яблоко. Я пока оденусь.

— При Эйдоне?

Похоже, Элис усвоила уже некоторые ограничения. Разве женщина может одеваться в присутствии мужчины? Раньше мама всегда уходила от папы, если собиралась раздеться. Впрочем, в последнее время произошло столько всего необычного. Может быть, после того как они летели на самолете, а потом долго ехали на машине, все изменилось? Элис в задумчивости побрела к раковине, так и не получив ответа.

Робин и Эйдон почти синхронно пожали плечами. Ничего предосудительного в том, чтобы переодеться в присутствии друг друга, они не видели. Да и что могло быть более естественным для двух любящих людей, которые наконец встретились?

— Эйдон, какая же я была идиотка, что не примчалась к тебе несколько недель назад! — Робин подняла лицо вверх, к небу, и закружилась. — Это похоже на рай.

Он снисходительно улыбнулся.

— Если бы ты приехала сюда весной… Все цветет и благоухает! Пригревает солнце, еще не такое палящее и изнуряющее, как летом. Правда, в поздней осени есть своя прелесть. Наконец-то виноделы могут отдохнуть и выпить за обедом бокал молодого вина. — Эйдон взял Робин за руку и притянул к себе. — Я люблю тебя, — просто, без всяких прикрас и иносказаний сказал он, глядя в ее улыбающееся лицо.

Мелкие морщинки в уголках смеющихся глаз Робин заставили сердце Эйдона сжаться. Его переполняла любовь и нежность к женщине, стоявшей всего в шаге от него.

— Я тоже люблю тебя.

Неожиданно Эйдон опустил голову.

Робин растерялась. Неужели она обманулась? Неужели ее любовь не нужна Эйдону? Возможно, он только из спортивного интереса ухаживал за преподавательницей. Браво! Теперь ему есть чем похвастать перед сокурсниками!.. Робин готова была разрыдаться и убежать куда глаза глядят.

— Ты впервые это сказала, — наконец произнес Эйдон охрипшим то ли от промозглого осеннего воздуха, то ли от волнения голосом.

У Робин отлегло от сердца. Эйдон любит ее! Любит! Ее! Она обвила его шею руками, буквально повиснув на Эйдоне.

— Я люблю тебя, люблю, люблю… — быстро зашептала, словно магическое заклинание или заговор, Робин. — Хочу быть твоей до конца.

— Ты уверена?

Робин кивнула. Осмотревшись, она указала рукой на стоявший в отдалении амбар.