Пьяная жизнь - [25]

трансформировавшегося в «дамский» коктейль «биомицын» +

«Алиготе». Соотношение «напиток – пол» было весьма

условным. Часто наглые с обеих сторон вторгались в «чужую

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

вотчину», но толерантность торжествовала всегда – пили вместе

все, что было в наличии.

Пьянка на «факультете №1», каковым в советских

университетех считался идеологический истфак, имела ряд

особенностей, выделявших нас в бесшабашной студенческой

«гульке». Нет, конечно же, «отдыхающих» историков

практически невозможно было отличить от математиков или

геологов. Тем не менее, отличия были. Судите сами.

Где вы видели, чтобы в буфете на факультете продавалось

в бутылках и на разлив, пусть даже сухое, вино?! Может быть,

это кто-то с какой-то целью придумал? Может. Но, правда в том,

что мы, вместе с некоторыми преподавателями, спокойно

«пропускали» по стаканчику в перерывах между лекциями.

Я специально, уже будучи членом комсомольского бюро

факультета, интерисовался, как организовываются и проходят на

других факультетах вечера отдыха. Организовываются редко,

проходят скучно - резюмировали опрошеные. Может у нас, это

кому-то было нужно? Может комсомол и студенческий профсоюз

были на высоте? Может. Мы о том не подозревали и с

нетерпением ожидали 7 ноября, 5 декабря (День Конституции),

31 декабря, 23 февраля, 8 марта, 1 мая, 9 мая. Вся «великолепная

семерка» официальных советских праздников приходилась на

учебные семестры, и упустить повод «нахрюкаться» в обществе

любимых лекторов, преследуя цели нередко меркантильные и

корыстные, жаждали многие.

Что тянуло на вечеринки даже самих отъявленых, с нашей

точки зрения, педантов, сухарей, зануд, трезвенников из

профессорско – преподавательского состава, понял только тогда,

когда сам оказался в шкуре наставника «племени младого».

Валерий Варзацкий

Расслабиться, окунуться в студенческую вольницу,

почувствовать себя молодым всегда замечательно. Был еще один

аргумент массовости «доцентов с кандидатами» на вечерах –

тривиальная ответственность за подопечных по линии

партийной, административной.

Но главное, думается, было в стремлении «оторваться»,

замешаном на профессиональном интересе историков к

продолжателям их дела. Спросите у любого школьного или

вузовского историка о самой заветной мечте и вы гарантировано

получите ответ: «Чтобы дело моё продолжили ученики».

Вечера были своеобразной вершиной легитимных

коллективных пьянок факультета.

Латинскую мудрость «In vina veritas» («Истина в вине»)

большинство студентов услышали во время колхоза на первом

курсе. Там она в устах руководителя звучала как сигнал:

«Поднять стаканы!», выполняла важную функцию формирования

коллектива из

малознакомых, закрепощенных недавних

абитуриентов.

Во время археологической практики, после первого курса,

поредевшие ряды «обстреляных» в ходе учебного процесса, ещё

не профессионалов, но уж точно не любителей «борьбы со

Змием» шлифовали риторику, приближаясь к истине, при

помощи огромного количества красного сухого вина.

Заключительной ступенью триады восхождения к высотам

мысли при содействии Бахуса как раз и были факультетские

вечера.

Это вам не какие-то детские «Что? Где? Когда?».

Подвыпившие соперники, сняв пиджаки, гризлись как

бойцовские псы. Звания и должности забывались, выражения не

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

выбирались. Однако, как только обстановка накалялась кто-то

изрекал спасительное: «За глубину мысли!». Или: «За

компромисс!». Или: «За мир!». Все тот час вспоминали, что

самое важное – пить вино. Именно в процессе употребления

постигается высшая истина. Истина – в вине! Воистину в вине!

Задушевная атмосфера вечеров, разумеется, накладывала

отпечаток на поведение сторон во время зачетов и экзаменов.

Абсурдно было бы сводить реакции тех и других к каким-то

клише. Но согласитесь, без некоторого волнения не обходилось,

если, например, один студент пил с преподавательницей «на

брудершафт», другой целовал лысину известного строгостью

доцента, третий пролил вино на платье не красовице, но

чертовски притягательной, молодой ассистентке. Искупая вину,

на заднем сиденье такси лобызался взасос, доставив её в 3 часа

ночи на поселок Котовского. В темной парадной вместе ползали

на коленях, разыскивая упавшую норковую шапку дамы. Знаю

детали, потому, что тем третьим был я… Сколько таких деталей,

нюансов, нюансиков ушло в вечность вместе с персонажами

факультетських вечеров!

Практики. Колхозы. «Общаги». Кто из бывших студентов

без ностальгии не вспоминает «милые шалости» в традиционных

анклавах студенческой вольности. Множество сцен и сюжетов из

тех мест и времен поселились на страницах воспоминаний, коими

особо «грешат» историки.

«Граждане! Я тоже из Баку!», - пелось в блатной песне 50

– х годов. Потому, думаю, не грех и мне добавить кое-что к

любимой теме мемуаристов.

Лето 1970–го. Холера в Одессе. Город в кольце оцепления