Пьяная жизнь - [23]

безсонной ночи, волнений, чувства голода водка показалась

сладкой водой. Сметана отлично «заполировала». Стало хорошо.

Бойцы закурили, полезли в торбы с остатками домашней

снеди, губы сидящего напротив балагура Володи Гульченка

зашевелились, но…слов я не услышал. Растеряно улыбаясь,

ковыряя пальцами в ушах, повернулся к родственнику дяде

Серёже и беззвучно для себя сказал: «Нэ чую!».

Всегда недовольное лицо дяди приобрело озабоченное

выражение, рука потянулась в нагрудный карман гимнастерки и

между толстыми пальцами затрепетала «трёшка». Следуя

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

примеру старшего по возрасту, фронтовика все остальные тут же

извлекли «заначки. Я тоже было полез в карман, но дядя

властным жестом со смыслом: «Успеешь!» присек мой порыв. В

буфет слетал Гульченко (со временем я понял, что это была его

любимая добровольная объязаность) и «бабочкой», бережно, с

грацией профессионального полового явил пред жадные очи пять

полных стаканов на подносе.

Начальник караула Пышный ребром ладони провел

воображаемую линию параллельно столу, перпендикулярно

стаканам. Я, глухой, кивнул и тотчас выпил половину своей дозы.

Не успел найти на столе «закусь» как мощное «форте» оратории

завсегдатаев «Чайной» потрясло перепонки. Ворвавшийся в

голову звук «пробил» на слезу избавления.

- Раз водка «плаче», значит всэ нормально, - прогудел дядя

Сережа. – Тоби до мэнэ нэ ривняться, алэ и в мэнэ писля пэрвой

ночи в вухах позакладало. И в ных усих така ж бида була. Тепер

иды додому, отсыпайся.

Год я проработал в ППЧ №18. Каждое утро после смены

традицию мы не нарушали.

Весной 1969-го в армию уходил одноклассник, старинный

друг с детского сада Колька Криворучко, ныне покойный. В

начале 80-х он, единственный из трёх классов нашего выпуска,

прославился на всю страну после сюжета программы «Время»,

как главарь банды, угонявшей автомобили с автозаводов в

Горьком и Тольятти. Но это было потом. А пока что я и еще один

детсадовский друг, тоже покойник, Толя Липовецкий, спешили

занять удобные места в балагане призывника.

Теплая ночь, полная луна, запах цветущей сирени обещали

как минимум легкий флирт с девчонками, которые на таких

Валерий Варзацкий

мероприятиях почему-то чаще, чем обычно уступали желаниям

хлопцев.

Мы уже входили в калитку, когда за спиной, из-под дерева,

дающего лунную тень, раздалось:

- Валерчык! Пидийды сюды!

Я узнал голос недавно «откинувшегося» из «малолетки»

Серёжи Малюка. Никуда не денешься - тоже друг детства. Толик

остался у калитки, я подошел. Их было трое. Все из

«неблагополучных». Серега хлопнул по плечу:

- Брат, выручай! Вы нэ можэтэ з Толиком «пидигнать»

пару бутылок писля «первого стола»?

- Вы шо, будэтэ ждать? А можэ вин закончыться в час

ночи?

- Будэм ждать скилькы трэба, тилькы вынэсы.

- Ну ладно. Ждить.

Конечно, проще было подойти к Кольке и попросить, тем

более, что для этой «братвы» он был «свой». Что-то помешало.

Нас понесло в авантюру.

Чтобы не «засветиться», место в балагане заняли подальше

от Кольки, сидевшего в окружении ближайших родственников.

Наконец длиннющий по времени «первый стол» закончился.

Заиграла музыка. Вместе с народом пошли танцевать. Попрыгали

в общей куче, не приглашая кого-то конкретно на танец и, как

нам казалось, незаметно «слиняли» в виноградник за балаганом.

Немного постояли, привыкая к темноте после яркого света двора,

на котором уже вовсю «выухкивали» бабы.

Я приподнял низ брезента, передал его Толику,

остающемуся «на атасе», опустился на колени и просунул голову

внутрь балагана. Она оказалась под скамейкой, вплотную

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

примыкавшей к брезенту, служившему стеной. Достать водку со

стола было очень сложно. Надо было залезть под стол, оттуда

забраться на скамейку и лёжа на ней, не подымаясь, контролируя

вход в балаган шарить рукой по столу.

Осторожно приподнял голову, увидел перед собой одну,

наполовину пустую, бутылку. Мало! Вправо и влево от нее, с

интервалом около полутора метров, как березки на фоне травы,

привлекали внимание разноцветными етикетками еще две

«батареи» спиртного, каждая в количестве трех бутылок. Обычно

«батареи» состояли из водки, вина и самогонки в бутылке с самой

яркой этикеткой.

На этом этапе мне повезло – тут явно сидели только

женщины, потому, что ни водка, ни самогон были нетронуты.

Зацепив в две руки четыре бутылки, пополз к своему лазу…

Брезент не был приподнят, а на месте лаза из-под брезента

торчала кисть руки, шевелящая четырьмя пальцами вместе, так,

как обычно подают знаки водителю, сдающему назад при

помощи зеркала заднего вида. Ничего не заподозрив, положил в

руку, одну за одной, все бутылки. Брезент приподнялся, вылез и

первое, что меня поразило – стоящий в свете луны с опущеной

головой, «руки по швам», Толик. Я хотел что-то спросить, но не

успел, услышав за спиной: «Шо, сукы, мало вам водкы?!». Тотчас

же между нами оказался дядя Коля, невысокий, с криминальным