— Я найду способ освободить его! В конце концов, его отец не вечен.
— Тебе придется ждать лет двадцать прежде, чем старик отдаст концы, — засмеялся маг.
— Но ведь я могу убить его…
— Как?
— Я… подошлю к нему убийц.
— Дорогая, это невозможно, — заявил Велорнис, — поскольку ты теперь — моя пленница. Вторая причина невозможности твоего брака с Эрингилом заключается как раз в том, что я намерен самолично завладеть тобой, хочешь ты этого или нет.
— Что за удовольствие владеть женщиной, которая испытывает к тебе отвращение? — спросила Ульбана, цепляясь за последнюю надежду.
— О, — отозвался маг с многозначительной улыбкой, — тебе этого не понять… В любом случае, для тебя уже поздно. Пока ты спала, я произвел надлежащие заклинания. Выгляни в окно.
Девушка машинально приблизилась к окну и тотчас отпрянула, охваченная ужасом. Замок больше не стоял на скале — он висел в воздухе над равниной.
Ульбана повернулась к колдуну. Тот с победным видом наблюдал за нею.
— Теперь ты поняла, что противиться мне бесполезно? — осведомился колдун. — Ты, твой замок, твои слуги — все вы в полной моей власти. Если ты разозлишь меня, я попросту уроню замок на землю, и все вы погибнете. Я знаю, — он сделал быстрый предупреждающий жест, — что твоя жизнь тебе безразлична, коль скоро я посмел отнять у тебя твою великую любовь, — последние два слова маг произнес, кривя губы, — однако вряд ли ты останешься равнодушной к гибели своих слуг! Подумай хорошенько: из-за твоего упрямства умрут ни в чем не повинные люди, люди, которые тебе доверяют, которые зависят от тебя, — люди, которых ты приняла как наследство вместе с этим замком…
Ульбана надменно вскинула голову:
— Они преданы мне до смерти — они знают, что, если понадобится, я возьму их жизни. Любой из них готов умереть ради меня, так что помни, колдун: я пожертвую и собой, и ими, не задумываясь. Не смей посягать на меня.
— Я подожду, — отозвался Велорнис. — Мне теперь спешить некуда. Замок будет висеть в воздухе, и никто из вас не сможет покинуть его, пока ты добровольно не согласишься стать моей. И тогда ты поймешь, что напрасно теряла время на сопротивление. Лишь бы не было слишком поздно. Впрочем…
Он вздохнул.
— Мне даже жаль, что я не увижу, как ты прощаешься с этим юным глупцом, с Эрингилом. Он обречен томиться взаперти, как я уже говорил, и даже не будет знать, где ты находишься и какова твоя судьба. Впрочем, быть может, лет через пять я напишу ему письмо. Расскажу о том, как счастлива его бывшая невеста с другим мужем…
И в этот миг послышался звук рога. Оттолкнув от себя колдуна, Ульбана снова бросилась к окну.
По равнине бежал человек в развевающемся плаще. Время от времени он останавливался, запрокидывал голову и дул в рог, и звук широко разносился по всей равнине и, отражаясь от гор, летел вспять.
Ульбана отвернулась от окна и послала колдуну торжествующую улыбку:
— Я буду ждать! — сказала девушка. — Мой возлюбленный на свободе, он готов взять меня в жены, он знает, что я в плену — я буду ждать, пока он найдет способ меня спасти.
— Что ж, — угрюмо согласился колдун, — у него есть впереди лет сорок-пятьдесят. Потом, полагаю, будет уже слишком поздно.
Разумеется, ни Конан, ни Эрингил не собирались ждать так долго. Конан вообще не был склонен откладывать дела на сколько-нибудь ощутимый срок: варвар совершал свои подвиги мгновенно — либо не брался за них вовсе.
Саламар, напротив, казалось, совершенно пал духом. Трудно было винить ею в этом: он действительно чувствовал себя опустошенным, вымотанным. Шутка ли — послужить причиной стольких бедствий!
— Мне следовало умереть, — говорил он, глядя в огонь с застывшей на лице безнадежностью. — Я заслужил смерти — в отличие от всех этих людей, погибших по моей вине. Удивляюсь, как это меня до сих пор еще не прикончили.
— Однако в тех случаях, когда тебя действительно хотят прикончить, ты сопротивляешься и зовешь на помощь, — заметил Конан. — И вообще, помолчи немного. Своим нытьем ты мешаешь мне думать.
Они проснулись утром возле остывшего костра и первым делом произвели разведку. Результаты их отчасти успокоили: замок Ульбаны по-прежнему висел на старом месте, над болотом, где все так же равномерно вздувались и лопались пузыри. Никаких следов близкого присутствия мага не наблюдалось.
Эрингил предложил было затрубить в рог, чтобы подбодрить Ульбану.
— Если она услышит, то поймет, что я нашел ее и готов прийти к ней на помощь, — сказал юноша.
Конан тотчас отверг его предложение как верх нелепости.
— Если Ульбана будет знать, что ты поблизости, то трудно ожидать от колдуна, чтобы он не догадался о смысле сигнала.
— Возможно, его здесь нет.
— Слабая надежда! Если бы я был колдуном и похитил девушку — уж я не сводил бы с нее глаз! — заявил Конан. — Как ни умен колдун, женщина всегда хитрее. Даже небольшого жизненного опыта довольно, чтобы понять сие нехитрое обстоятельство.
Эрингил угрюмо отмолчался. Между тем Конан продолжал раздумывать вслух:
— Есть способ его убить… — Он показал на свой меч. — Ни одна магия долго не могла продержаться против старой доброй стали!
— Дело хорошее, но для того, чтобы вызвать колдуна на поединок, нужно сперва его найти, — сказал Эрингил.
