Пузыри славы - [71]

Со всех сторон раздались восторженные крики, аплодисменты.

— Молодец! Вот так распечатал «Письмо»! — похвалил старика Ибрахан.

На смену Шагею выступила Минникунслу. Дородная, она самой природой как будто была создана для игры в городки. От ее мощного удара, попади она в цель, все рюхи, как бы они ни были сложены, разлетелись бы в разные стороны. Но вся беда была в том, что Минникунслу, охваченная горячим желанием показать себе перед Шагеем с наилучшей стороны, разволновалась и бросила биту, не целясь. Первый блин вышел комом: ее мощнейший удар поднял клубы пыли, не задев ни одной рюхи. Неудача ее обескуражила, нервы вовсе сдали, она еще больше разволновалась, того и жди, сейчас расплачется, словно школьница, забывшая первую строку стихотворения, которое она выучила наизусть. И остальные биты полетели в пространство, не причинив никакого вреда выложенным фигурам.

На трибунах зашикали. На какую-то долю секунды невольно позлорадствовал Шагей, что Булат публично был посрамлен. Но ему искренне стало жаль своей соседки, а к тому же он все-таки болел за команду промкомбината.

Выступивший после Минникунслу представитель быткомбината уложил точно в цель одну за другой все биты. Быткомбинатовские болельщики вскочили с мест, запрыгали и стали безудержно поносить «слабаков» противной стороны.

Директор быткомбината Баляфетдинов не удержался и поддел Ибрахана и Булата:

— Криворукие! На кого пошли?!

Булат отлично понимал, что бессмысленно ругать Минникунслу за неудачное выступление, можно было, конечно, отстранить ее от участия в соревновании, но где гарантия, что запасной игрок не оскандалится? Он дал возможность Минникунсле успокоиться, прийти в себя и вновь обрести ту спортивную форму, какую она демонстрировала на тренировках. Со второй попытки Минникунслу оправдала надежды тренера и исправила положение своей команды в турнирной таблице. Из пяти бит четыре угодили по мишеням. Она легко и грациозно разгромила «Дом», «Ракету» «Серп» и, что особенно ценно, «Змею», прочно прилипшую к земле.

Приунывший было Ибрахан воспрянул духом. Он готов был при всех броситься к Минникунслу, обнять и расцеловать ее, но уловил бдительный взгляд ревнивой супруги Ямбики и ограничился тем, что воздал должное спортивному мастерству и ловкости Минникунслу криками: «Браво!», «Молодцы!»

Но все же, чего греха таить, явное преимущество было на стороне команды быткомбината. Промкомбинатовцы играли неровно, с обидными срывами. Видимо, сказалось то немаловажное обстоятельство, что Булат, беззаветно отдавшийся подготовке к городошному бою и тренировке команды, все же совмещал это со своими прямыми обязанностями по производству, а председатель месткома быткомбината, будучи освобожденным работником, уделял тренировочным занятиям чуть ли не двадцать четыре часа в сутки…

Булат и виду не подавал, что тревожится за исход битвы. Но внутри у него все клокотало. Во рту пересохло. А буфета на стадионе не было. Опять же по вине Булата: он опасался, что вместе с лимонадом и газированной водой на стадион через буфет просочатся горячительные напитки. Даже мороженого, какое продавалось в Яшкале буквально на каждом шагу, и того на стадионе не было. Конечно, можно было на минутку забежать в контору комбината и утолить жажду водой из-под крана, но Булат не хотел даже на минутку отлучаться, он был уверен в том, что своим присутствием вдохновляет бойцов команды и предохраняет их, пусть даже частично, от поражения.

Стадион ревел и бушевал сильнее, чем океан в девятибалльный шторм. Быткомбинатовцы наращивали победные очки. Ибрахан сидел, погрузившись в мрачные мысли, готовый растерзать на части сидевшего рядом с ним Булата. Но стоило кому-то из своих, из промкомбинатовцев, удачно сразить мишени, как лицо его светлело, он вдохновлялся и мгновенно превращался в одного из азартных и заядлых болельщиков, имя которым легион. Он, как и все на стадионе, невзирая на возраст, служебное положение, орал во всю глотку, когда игрок противника не попадал в цель:

— Мазила! Сапожник!..

Не лучше вел себя и директор быткомбината Баляфетдинов. Он так же орал, не щадя голосовых связок, поощряя своих игроков и понося на чем свет стоит игроков из промкомбината за неудачные удары.

— A-а! Играть в городки это тебе не штаны штопать, — с издевкой произнес Ибрахан, толкнув в бок Баляфетдинова.

— Не торопись, дружище! Еще, как говорится, не вечер! Мы припасли вам сюрприз почище твоего ИДБС! — кольнул Ибрахана Баляфетдинов.

И действительно, быткомбинатовцы выставили в качестве главной неотразимой силы Калбетдинова, который чуть ли не вдвое выше и шире Минникунслу.

Не успел судья вынуть изо рта свисток, как Калбетдинов одним махом, даже не целясь, первой же битой расправился с «Домом»: останки «Дома» разлетелись в разные стороны, задев по пути головы неосмотрительных болельщиков. Страсти разгорелись еще пуще. И тут гул, стоявший над стадионом, прорезал истошный крик секретарши Аклимы. Раскрыв окна в кабинете директора, она изо всех сил старалась перекричать сотни болельщиков:

— Ибрахан Сираевич! Ибрахан Сираевич! К телефону! Междугородная!..