Пузыри славы - [14]

Ибрахана словно током ударило, голова кругом пошла. Он толком еще не разобрался, что именно предлагает ему незнакомец и что требуется от него, Ибрахана. Но уж больно хотелось поверить в те намеки и полунамеки, какими обильно оснастил незнакомец свою речь.

— Мне лично, — продолжал таинственный незнакомец, — слава не нужна. Идеи мои пусть будут вашими. И деньги мне не нужны. Я буду счастлив от сознания, что принес посильную пользу обществу. — И, считая вопрос решенным, сугубо деловым тоном спросил Ибрахана: — План города у вас имеется?

— Где-то был… — Ибрахан неловко пошарил в ящиках письменного стола. Он не помнил, когда пользовался этим планом. — Нет, не здесь. — План города был обнаружен среди пыльных папок на шкафу.

— Я предлагаю разбить город на зоны. Главное — внезапность и натиск, главное — ошеломить клиента неожиданным сюрпризом. Итак, что мы имеем?..

Две головы склонились над картой, точно два маршала перед началом генерального наступления.

В этот момент в кабинет влетела молодая жгучая брюнетка с широко раскрытыми глазами.

— Извини, папочка…

Незнакомец изумленно уставился на чернобровую красавицу, словно путник на неизвестно откуда появившийся в пустыне яркий цветок. Красавица обожгла незнакомца ответным взглядом.

— Пардон… — и что-то зашептала на ухо Ибрахану. Тот молча вынул бумажник и протянул девушке двадцать пять рублей.

— Познакомьтесь, — обратился он к незнакомцу. — Моя дочь Минира…

— Очень приятно, — привстал незнакомец, просверлив девушку жгучими глазами. — Булат Барыев.

Так Ибрахан узнал, как зовут его спасителя.

Так в маленьком городке районного масштаба Яшкале зародилась новая форма бытового обслуживания, которая с первых же шагов породила в адрес ее зачинателей кривотолки и протесты, благодарность и похвалу.

РОЖДЕНИЕ ИДБС

Булат совсем недавно отметил свое тридцатилетие. В трудовой книжке — сплошной перечень полярных устремлений. Честно сказать, он и сам не знал, чего, собственно, добивается, чего хочет. Нет, он не гнался за длинным рублем. Но и не был бессребреником, хорошо одевался, костюмы шил в ателье-люкс, любил с размахом отдохнуть. Для этого нужны были деньги…

В юные годы у него прорезался драматический баритон. Но актером не стал, быстро разочаровался в сценической карьере. Увлекался шахматами, проявил недюжинные способности в комбинационной игре, но скоро понял, что шахматной короной ему не овладеть. Чтобы располагать побольше свободным временем для разработки и осуществления далеко идущих планов, которые обеспечили бы ему красивую жизнь и положение в обществе, поступил в агенты Госстраха.

Близкое знакомство с застрахованными клиентами позволило ему встречаться с нужными и полезными людьми.

Он жил надеждой, что встретит в конце концов человека, который поймет, поддержит его, и тогда он вспыхнет на небосводе яркой звездой. Вместе с ним, естественно, на пьедестал признания и почета взойдет и его меценат.

Неудачи не обескураживали его. Напротив, закаляли. К нему вполне были применимы строки великого поэта, запомнившиеся со школьной скамьи: «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой».

Булат попал в Яшкалу к Ибрахану в счастливую пору. Ибрахан пребывал в состоянии острой депрессии, вполне понятной после сокрушительного нисхождения по служебной лестнице. Неожиданный приход Булата прозвучал как праздничный благовест. Булатовский ИДБС показался Ибрахану чудодейственным стимулином, призванным вывести его из состояния оцепенения, застойного тупого безразличия ко всему, что делалось вокруг.

Ибрахан и Булат нуждались друг в друге. Их сближение с точки зрения диалектики было естественным и закономерным. Не приди Булат в Яшкалинский комбинат бытового обслуживания, пришел бы кто-то иной — натура Ибрахана жаждала, чтобы явился некто булатоподобный, начиненный с ног до головы всевозможными идеями, способными вернуть Ибрахану былое величие и власть.

Ибрахан завороженно слушал излияния Булата о предстоящей революции в бытовом обслуживании граждан. Это приятно щекотало самолюбие Ибрахана. Это было как радужный и пленительный сон, когда боишься проснуться, иначе прекрасное сновидение мгновенно улетучится. На сей раз происходило не во сне, он наяву слышал, что говорил будто с неба свалившийся молодой человек, назвавший себя его спасителем: он предлагал ему стать зачинателем нового массового движения! Неужели это сбудется? Неужели наряду со стахановским или гагановским движением скоро повсеместно заговорят об ибрахановском движении, которое вольет новое вино в старые мехи заскорузлых, испокон веков застоявшихся стереотипных форм обслуживания бытовых нужд населения?

Нет, об этом вслух нельзя и говорить, об этом можно лишь тихо, робко мечтать, иначе, не дай бог, еще сглазишь, вспугнешь жар-птицу, она взмахнет крыльями, и ты снова останешься у разбитого корыта.

То, что предлагал Булат Барыев, кажется, так он назвал себя, было просто и вместе с тем гениально: что может быть приятнее, чем делать людям добро. Граждане ни сном, ни духом не подозревают, что их ждет, а ты преподносишь им сюрприз! И все без очереди, без привычной в подобных случаях волокиты!