Пузырёк воздуха в кипящем котле - [35]

Опять завывал за окном тревожный осенний ветер и третьестепенный Поэт со свечой тихо ходил по дому, томясь в ожидании Гете. Комякова спустилась по скрипучим ступеням вниз и подошла к двери… За ней, казалось, особенно свирепствует буря, она толкнула тяжелую дверь… В лицо полетели мокрые листья, ветер сбивал с ног, она наощупь шла в темноте по дорожке к воротам. За спиной чуть светило одинокое окно – в нем стоял Поэт со свечой и смотрел ей в след…

«Дверь – это всегда откуда-то куда-то», - подумала Комякова и толкнула дверь калитки, еще более тяжелую… но очутилась не на улице, на которой стоял дом Поэта, а на знакомой лестнице старого телевидения. Закончился рабочий день, мимо спешили озабоченные люди. Вдруг мелькнула клетчатая рубашка Моцарта.

- Моцарт! Моцарт! – закричала Комякова. – Стой! – и схватила его за рукав.

Моцарт остановился.

- Чего кричишь? Моцарт! Моцарт! Базар развела. Некогда мне.

- Ты видел Антона?

- Что видеть? Вот невидаль. Дома он у меня. С бабкой.

- Ты что?

- Куда ему еще было идти? Его пока не определили. В шахматы играем.

- Я могу его увидеть?

- Зачем? – сказал Моцарт. А потом сказал. – Нет.

- Почему? – спросила Комякова.

Моцарт посмотрел на нее строго и укоризненно:

- Откуда ты здесь взялась? Как-то нехорошо… Это тебе не «ха-ха».

- Я и не говорю, что это «ха-ха».

- Ты можешь не вернуться, - сказал Моцарт. – И определить тебя не определят и вернуться не вернешься. Так и будешь болтаться… - тут он приблизился к ней близко, очень близко и сказал в самое ухо, она слышала слова, но не чувствовала его дыхания. – Это все временно – и многозначительно кивнул на проносящуюся мимо толпу, а заодно и на окружающее их здание старого телевидения.

- Откуда ты знаешь? – спросила Комякова.

- Догадываюсь, - после этих слов Моцарт помчался вниз и исчез в дверях.

Тут Комяковой действительно стало страшно. Прежде она даже не думала о том, что может не вернуться. Сама эта мысль, сама возможность «невозвращения» показалась ей ужасной.

- Моцарт! – крикнула она жалобно.

И стала всматриваться в лица проходящих, надеясь встретить хотя бы Варенину. Но и Варениной среди них не было. Тогда она вспоминала Вахтера. Конечно! Как могла она о нем забыть? Она быстро спустилась вниз и подошла к дверям его комнатки. Дверь была приоткрыта, она постучала.

- Да… войдите… - раздался незнакомый голос.

На самом деле, на месте Вахтера был уже совсем другой человек. Где-то одного с ним возраста, но полная противоположность – чистенький, полный, лысый, добродушный. И все время что-то жевал… Настроение у него, судя по всему, было превосходное.

- Простите, - сказала Комякова. – А где же тот, кто работал здесь прежде?

- Вот уж не знаю, - сказал Новый Вахтер. – Чего не знаю, того не знаю.

- Я вижу, настроение у вас неплохое, - заметила Комякова.

- Конечно, - сказал Новый Вахтер и продолжал доверительно. – Вообще-то, я был атеистом… В детстве меня крестили, но по жизни я был атеистом. По убеждению. Потом, сами знаете, пропаганда… А как перевалило за пятьдесят, стало сердце прихватывать, так страх на меня напал… Такой страх, самого натурального жуткого качества.

- Страх чего? – поинтересовалась Комякова.

- Сами понимаете, чего… Смерти… Лежу ночью, к сердцу прислушиваюсь и все думаю – неужели вот так, все и вдруг ничего… Тьма кромешная, пустота, так сказать, полное отсутствие присутствия. Честно скажу, ум за разум заезжал, мыслимо ли такое представить?

- Выходит, зря боялись? – спросила Комякова.

- Зря не зря, а здесь тоже можно, - сказал Новый Вахтер и радостно добавил. – Даже вкусовые ощущения остались! – при этом он опять активно зажевал. – Главное, что-то есть! Что-то есть! А не эта проклятая пустота!

- Наверное, вы были большим начальником? На это место определяют только начальников.

- Не все ли равно, кем я был? – сказал Новый Вахтер и даже махнул полной рукой. – Что говорить! – но в его голосе первый раз появился оттенок грусти, и как бы отгоняя эту грусть он сказал: - Вот, попробуйте… - и протянул ей пакет с крекерами.

- Спасибо, - отказалась Комякова. Взгляд ее скользнул по стене, где за стеклом на подвесной полке висели самые разные ключи. – Наверное, он нашел ключи, он все искал какие-то ключи…

- Не знаю, - откликнулся Новый Вахтер. – Ничего не знаю. Здесь много ключей.

- И от подвала?

- Наверно.

- Вы бывали в подвале?

- В мои обязанности входит следить за центральным входом, лестницей и коридорами, - строго сказал Новый Вахтер.

- Ваш предшественник был смелее и любознательнее вас, - заметила Комякова.

- Смелость здесь не при чем! – огрызнулся Новый Вахтер. – Я всегда соблюдал инструкции, - и он активно захрустел крекерами.

Комякова уже было решила откланяться, даже сделала шаг к дверям, как он окликнул ее:

- Вообще-то, на столе было какое-то письмо…

- Кому?

- Здесь написано: «Если будет спрашивать дама…»

Дама, это вы?

- Возможно, - сказала Комякова.

И вернулась. Но Новый Вахтер положил на конверт свою большую, пухлую, белую руку и сказал:

- В мои обязанности входит следить за центральным входом, лестницей и коридорами. Передавать письма не входит в мои обязанности.

- Не бойтесь, - сказала Комякова. – Крекеры у вас не отнимут, - и ловко выхватила конверт прямо из-под его руки.