Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей - [20]

Пока дело шло, три раза месяц лунный на новый поменялся. И как осень, сухая в тот год, вовсю пошла, сильно хмурым стал Нетвор. Два раза он за сё время гонцов в городище посылал посмотреть-послушать. По дыму читал. А тут и сам ушёл. Темелкену сказался, проведать, мол, неспокойно.

Потом по дыму же и узнали: младший брат Нетвора кровный из похода вернулся, Треба.

Был Треба моложе Нетвора зим на пять, телом легче, умом не прост. Да и нравом обладал не по-волчьи скрытным. Его и послал Нетвор себе на смену в воинский лагерь волков и склатов.

Приехал Треба. Тело легкое для волка, да, — больше жилами, не мясом. Но лицом глубок. А уж смотрел как строго. Однако же и силы, говорили, тоже хватало через край, но не пришлось увидеть Темелкену. Рана, в походе полученная, мучила воя. Да и не любил Треба силу казать. Осердясь, кулаков не сжимал и смотрел мимо. Голосом тоже скуп был. Да ему и так в рот глядели. А по одёже выходило, что повидал Треба много: и плащ не так кроеный, и опояска чудная с бляхами узорчатыми. И в седле держался твёрдо, как конник.

Видел Темелкен — опытен Треба, как старший он рядом с ним. Хоть виду не показал, оробел маленько.

И Треба видел. Да не явил гонору, мол: то не так, это не этак. Первые дни — и командовать не стал, смотрел только. Сел на взгорок. Три дня сидел, смотрел, ни слова не сказал.

А на четвертый — как третья рука Темелкену стал. И к кузнецам ездил, и коней чудных горбоносых да высоких для волков у чужинских племен сторговал.

Тут уж и для волков игры кончились. Коней только две дюжины достать смогли. Темелкен самых толковых волков отобрал, что показали себя уже в езде на степняцких комонях. Велел, как склатам — на свист скакать, да кучно, по свистку из луков с коня бить.

Удивляли Темелкена волки стрельбой своей: глаза зажмуришь — откроешь, а уж по две стрелы вои всадят, и все — в цель.

А более того удивлял Треба. Что Темелкен чужого скажет — волки, склаты чудятся, а Треба и рот не покривит, будто бы давно надо так.

Темелкен думал — много видел Треба чужого, в походах дальних бывал, но оказалось — и сам умел много. Только словно через силу из себя выпускал. Словно бы брошенное давно Родимом — велет — на каждое слово его давило.

Как-то вечор сели у костра: Темелкен, Сакар-черный, которого Темелька у склатов за старшего высмотрел, Треба, да дюжие от склатов и волков. Дюжие — те промеж собой, а Темелкен, Сакар да Треба — вместе. Похлебку горячую разлили по мискам. Благодать.

Поели. Треба трав пахучих в горшок с водой бросил, к огню подвинул. А потом и говорит вдруг:

— Ты б Темелька время взял, волков по-своему поучил. Посмотрел бы я. А мне склатов дай на пяток дён. Может и моя наука им сгодится. В степи они выросли, леса не знают.

Удивился Темелкен, воно как. Согласился.

И верно — много чего показал Треба. Как тропу в лесу выбирать, чтоб коням ноги не ломать, как копьем играть в тесноте, как рогатин — копий зверовых, в землю супротив конницы воткнутых, беречься… Где-то, значит, и конницу он видел.

Темелкен потом склатов стал иной раз и на Требу бросать. Тот — с дудкой во рту — сидит на горушке, что соловей свищет: «Наезжай, коли, отходи!» Ладно у него выходило. Никто из волков так не мог.

Разве что Родим, хитрец, так тот пальцы в рот запустит и свищет громче дудки. Аж в ушах пухло! Да ведь и трели сложные были. Да только Родим все без дуды свистел.

Треба тоже свистел когда без дудки, да только не так громко вроде. Но уж опытом воинским никто с ним сравняться не мог — много походил он на своем веку по чужим землям. Даже меч его — оружие в этих землях редкое — был работы Темелкену неведомой, синеватого железа, а по клинку — будто трава в узор сплелась. Слыхал про такое Темелкен, да не видел. Спросить же — робел еще Требы. Волки оружие свое уважили сильно, как с другом говорить могли. Да и меч железный не у каждого был. А тут такой.

В конце так стало: Темелкен, как киян вроде, Треба — над волками старший, Сакар — над склатами. Волков было конных две дюжины, да пеших две, склатов конных — дванадесять дюжин. Конных волков, конечно, мало, но их две дюжины стрел разом — это каждая в цель. А таких стрел волки прицельно по пять в воздухе держали. Кое-кто мог и более, но Треба выбрал по среднему, но чтоб все разом.

Склатские старейшие вои волчьей стрельбой интересовались сильно, но тут Темелкен помочь не мог. Стрелять волков с мальства учил сам промысел. Бывает, мальчишка лук еще детский натянуть не может, а уж утку палкой или камнем — собьет, одно слово — волчонок. Такого сразу видно. А другого и не научишь вовсе. Глаз да рука не те.

В общем, всё шло слишком хорошо, чтобы хорошо и закончиться.

Так и вышло.

Много не готовы были ещё, когда Нетвор гонца прислал. Мол, пойдет Своерад до того, как снег ляжет. Не будет медлить. Как дым черный с условленного места увидят, так выступать надо, не поспеть иначе.

Долго сидели в тот вечер у костра Темелкен, да Треба, да Сакар-черный. Темелкен всё крутил так и этак, как бы крови меньше пролить, рот, было, открыл — у Требы хотел спросить, да не решился.

Потом и дюжих позвали — от волков Треба позвал Беду да Родима, и от склатов — тех много было. Темелкен долго говорил. Палочкой острой рисовал в золе — показывал: вот городище, вот так Своерад пойдет, тут — рать на пути его встанет. А как смешаются рать с ратью, склаты с левого боку ударят. А волки — в засаде пусть ждут. Потому что будут есть и у Своерада засадные.