Путник - [2]

— Живых надо бояться, а не мертвых, — буркнул дядя Федор. — Ты что-нибудь принес ценное оттуда? Ноутбук все тот же или еще чего. Сережа, сидевший под столом, заметил, как задрожала рука Данилы.

— Я побоялся тревожить мертвых, забирать их вещи. Вот только это. — Данила залез во внутренний карма плаща и вытащил пожелтевший бумажный конверт. — Это письмо… оно лежало около одного из погибших. На нем надпись: «Тому, кто первым найдет нас». Поэтому я осмелился его взять. Вот, что в нем было:

«Я потерял счет дням, не знаю, сколько мы уже сидим здесь. Некоторые все еще пытаются разгрести завал, но я потерял уже всякую надежду, да и сил больше нет. Вентиляция почти не работает, дышать становится все тяжелее и тяжелее. Очень хочется есть, а вчера перестала течь вода в канализации. Что ж, по крайней мере мы умрем от жажды прежде, чем кто-то решится на каннибализм. Старики и дети уже настолько обессилили, что могут только сидеть. Сегодня двое молодых парней зарезали милиционера, который пытался поддерживать порядок. Даже пистолет его не взяли. Если через сутки мы не выберемся отсюда, я воспользуюсь им. Не хочу умереть от жажды.

Сутки прошли, я обнаружил, что батарея в моем фонарике почти села. И я дописываю эти строчки в полумраке, лишь на том конце платформы у кого-то еще остался работающий фонарь. Очень хочется есть и пить, а еще я хочу увидеть солнце, небо, улыбку родителей, услышать смех дочери. Как у них дела, смогли ли спастись? Хочу снова вернуться в детство, пробежаться босяком по свежей сочной траве и с разбегу нырнуть в теплую озерную воду, потом взять удочку, развести костер и просидеть на берегу, наблюдая за поплавком, до самого вечера. Все, не могу больше! Я устал! В руке у меня пистолет…»

— Мда-а-а, — протянул дядя Федор, — привет из прошлого. Наш радист иногда ловит радиосообщения двадцатилетней давности. Не хочет их метро отпускать, так и гуляют по мертвым тоннелям… Так как ты выбрался то оттуда?

— Я даже не знаю, выбрался ли? Мне постоянно снится та станция, ее обитатели зовут и манят меня к себе, а их шепот звучит в голове постоянно, сводя с ума. Я каждый раз просыпаюсь в холодном поту. В общем, я просидел на станции почти сутки. Когда усталость взяла свое, и я стал проваливаться в сон, перед глазами появился светлый человеческий силуэт, который поманил меня к себе. Не знаю, были ли это галлюцинации или кто-то из обитателей встал, чтобы наказать меня за вторжение на станцию, но я повиновался. Я шел за ним в абсолютной темноте, постоянно спотыкался и падал, потерял свой АК, разбил фонарь. А еще крестик с груди пропал. Я шел как в бреду. Не знаю, сколько это все продолжалось, но проснулся я около костра в знакомых и родных тоннелях.

Данила замолчал и уставился на письмо, лежащее на столе. Сережа сидел не двигаясь, схватившись за ножку стола.

— Ты сильно постарел, Данила. Поседел, осунулся. Хреново выглядишь для своих тридцати.

— После я выяснил у старожил, что в тех местах действительно есть одна станция со всех сторон отрезанная многометровыми завалами. Как ни пытались на нее попасть, так и не смогли. А я вот смог и, похоже, на всю жизнь на ней остался. Снова повисла тяжелая пауза, которую прервал чей-то захмелевший голос:

— Путник это был. Это он тебя нашел и вывел к людям, — оказалось, что не только Сергей слушал рассказ Данилы, но и многие присутствовавшие в баре люди.

— Да ладно тебе! — отозвался женский голос. — Парень перепугался, вот и привиделось ему непонятно что. Сам выбрался через какую-нибудь дырку в бреду. У меня, вон, муж, как напьется, постоянно просыпается где угодно, только не дома. То в тоннеле, то, вообще, на соседней станции. И, главное, сам не помнит, как там оказался.

— Ты что такое говоришь, ведьма! Было такое всего два раза, ты из меня алкоголика не строй. А про Путника, я тоже слышал много. То из логова мутантов кого выведет, то первую помощь окажет, а кому путь с поверхности под землю укажет. Сидишь на станции, вот и не знаешь, что за пределами ее происходит!

Тут же разразился горячий спор, по поводу реальности Путника. Из-за столика в дальнем темном углу поднялся человек в длинном плаще и закрытым капюшоном лицом. Он бросил на стол несколько патронов и быстрым шагом направился к выходу. Больше всего Сережу поразило то, что у него не было ни автомата, ни вещмешка, лишь на поясе висел длинный армейский нож. Никто даже не заметил его ухода, кроме дяди Федора. Он быстро поднялся и, расталкивая возбужденных людей, побежал за незнакомцем. Вслед за ним рванул и Сережа.

На границе станции у самого блокпоста дядя Федор догнал незнакомца. Тот стоял спиной к собеседнику и чего-то ждал.

— Это… — начал дядя Федор, — спасибо тебе за парня, он по дурости туда полез. Молодой еще, многого не понимает.

Человек развернулся, из-под капюшона показалась улыбка. Такая добрая и ласковая, что даже Сережа, наблюдая за взрослыми из-за угла, невольно улыбнулся в ответ. Незнакомец, вытянул руку, в которой сверкнул крестик.

— Я верну его Даниле, и… спасибо еще раз.

— Путник! — не удержавшись, воскликнул Сережа. Дядя Федор резко развернулся и грозно рыкнул: