Путинбург - [59]

Он дружил с Костей Могилой и общался с ним более чем регулярно — практически каждый день. Несколько раз в неделю обедал в «Адаманте» с Кумариным. Реже — с обоими Мирилашвили. Регулярно контактировал с Дедом Хасаном. Если в Петербург приезжал Жириновский, то визит всегда начинался с их завтрака тет-а-тет. Березовский регулярно прилетал именно для консультаций с Виктором Семеновичем. И эти консультации длились по несколько часов. Люди уровня Цепова могли часами сидеть в его приемной и получить от помощника вежливый отлуп[335]: Виктор Семенович просил передать, что неважно себя чувствует, приходите завтра и на всякий случай запланируйте время на послезавтра — Виктор Семенович и завтра может приболеть. Он видел свою роль и знал себе цену. Никаких комплексов. Никаких рефлексий. И никаких сомнений. Бандитов он презирал до глубины души. Воров — меньше. Березовского[336] считал мелким жуликом. Как-то мне прямо сказал: «Он плохо кончит! Игры с семьей Бори[337] — скверная затея. Там умные. Они ему накидали фальшак, фармазоны[338]! А этот повелся. И бабло у него быстро улетит с таким подходом. Шлепнут, даже крякнуть не успеет».

Новоселов общался с Абрамовичем[339]. С Соросом[340]. С функционерами китайской КПК[341]. «Разведка под прикрытием, хотят здесь контролировать своих, — говорил мне Новоселов в ответ на немой вопрос, зачем он тратит время на бесконечные чаепития с пожилыми китайцами в черных костюмах. — Мы предложим им построить город-спутник. Надо срочно вызвать воров из Хабаровска, пусть организуют тему. Мы без них не справимся, Восток — дело тонкое». И вскоре в Петербурге действительно нарисовались сначала воры с Дальнего Востока, а потом и знаменитый «китайский квартал», инвестиционный проект «Балтийская жемчужина». Новоселов слов на ветер не бросал.

Воров он привечал больше, чем бандитов. «Почему Костя[342] не хочет брать корону? Я же все решил, со всеми договорился! Вот чудик!» Действительно, друг детства Новоселова Константин Карольевич Яковлев, Костя Могила, в то время фактически был смотрящим по Питеру от воровского сообщества. И это было не частной инициативой Новоселова: ситуация в Северной столице напрягала окружение Ельцина. Надо было как-то предотвратить фатальное усиление тамбовских, выстроить противовес. Новоселов, куря «Парламент» пачку за пачкой в своем кабинете на втором этаже Мариинского дворца, придумывал схемы сдержек и противовесов. Он хотел вернуть, точнее, не вернуть, а инсталлировать, как он выражался, воров в город. Петербург никогда не был воровской столицей. И в нем не было единого суда, решения которого были бы окончательны (горсуд на Фонтанке не в счет, его можно было купить). А вот такого, чтобы решил — и все, не было. Это приводило к постоянным разборкам, перетягиванию каната и прочим неприятностям.

— Пойми, Дима, — объяснял Шелкопряд, наливая чай от китайских чекистов в антикварные чашечки. Церемония ежедневно проводилась в его личном офисе на Галерной улице, где, в отличие от Мариинского дворца, Новоселов разруливал чисто теневые проблемы. Там в приемной томились не депутаты и помощники с бумажками, а серьезные авторитеты характерной наружности преимущественно с раздутыми от бабла портфелями. — Городу нужны инвестиции. Толян-мудила[343] своей болтовней только всех распугивает. А нам нужны гостиницы, транспорт, дороги, стадионы. И главное — порты! Вон в области американцы от Рыжего[344] третий завод закладывают! А у нас — только разговоры!

Действительно, Вадим Густов, коммунистический губернатор Ленинградской области, сумел через окружение Чубайса договориться о колоссальных инвестициях: строились заводы Caterpillar, Ford, Coca-Cola. И всячески раскручивал тему бандитского Петербурга. Типа не ходите, дети, в Африку гулять. При этом в город инвесторы шли крайне неохотно, опасаясь непредсказуемых бандитов. Новоселов считал, что надо бандитов подвинуть с помощью воров. Он покровительствовал Деду Хасану, взяв его под свою опеку, планируя сделать Могилу вором в законе и дать тому верховный статус разруливающего. Но Костя не проявлял должного энтузиазма, да и вообще не намеревался взваливать на себя такую ношу, мечтая вырваться из удушливой болотной питерской атмосферы на просторы Москвы. И Новоселова он немного опасался, понимая, что, если все пойдет по плану Виктора, он, Могила, окажется не верховным судьей, а просто ответственным за разруливание в команде Шелкопряда. А тут как раз наметились выборы Ельцина на второй срок. Чубайс убедил Таню[345], та убедила папу: если не взять срочно все телевидение в стране под себя, папа проиграет Зюганову. Операцию взялся исполнять Береза[346]. И начал большой тур переговоров, выискивая в каждом регионе страны «ничейные» телеканалы и влиятельные СМИ, находя воров, которые могли бы их прибрать к рукам, и решая, что дать ворам в качестве компенсации за их труды праведные. Причем сделать все надо было нежно, тактично, мягко. Чтобы без воплей и крови. И желательно даже без синяков.

— Сегодня будем твою судьбу решать, — сказал мне Новоселов. — Да не физдипи