Путинбург - [119]
— Ты обязательно должен познакомиться с отцом Филиппом!
Такой человек! От него просто исходит благодать!
Ну да. Благодать сама по себе пруф. В доказательствах не нуждается.
Я сам был не против познакомиться, только как-то не срасталось. Благодатный священник Филипп служил игуменом где-то в мурманских лесах, на норвежской границе, и в Петербурге бывал крайне редко. Вообще, я понимал, о чем мне говорили друзья. Действительно, бывают такие люди в религиозных кругах. Излучают какую-то очень теплую силу. С ними не противно общаться — отнюдь. Помню, когда-то довелось мне оказаться в ближнем кругу Алексея Михайловича Редигера[604], когда он стал народным депутатом СССР. Я несколько раз встречался с ним, записывал интервью, мы пили чай с плюшками, и он расспрашивал про то, какие газеты народ читает, про всякие молодежные веяния типа неформалов. Приятный был дядька. От него действительно что-то такое исходило. Можно сказать, удивительное обаяние. С ним было как с мамой. Он говорит, а ты будто сисю сосешь: ласково, тепло, вкусно и абсолютно безопасно. Как надо. Потом его выбрали патриархом, и первым делом он приехал в Зеленогорск освящать восхитительную церковь, в которой хранили раньше картошку. Ну и после я попал на банкетище. Там пили, пели «Многая лета», снова пили, ели и снова пели. Я никогда не видел до этого столько попов в одном помещении. Потом несколько раз бывал на патриарших приемах, попривык. Но это потом…
После мероприятия я подошел к Редигеру с просьбой об интервью. Он меня вспомнил и сказал какому-то монаху:
— Проводите его в покои.
— Спасибо, Алексей Михайлович!
Вертлявый попик-адъютант в подряснике зашипел:
— Он вам не Алексей Михайлович, он Его Святейшество Патриарх Московский и всея Руси!
— Полноте вам, отец Андрей! Мы знакомы давно, я сам просил так ко мне обращаться!
Да, это был Андрей Кураев[605]. Но не суть. Если говорить об излучении добра, то я сталкивался еще с одним человеком, который лучился светом, — папой Иоанном Павлом II. Мне довелось два раза быть на аудиенции, тоже как на маминой сисе. Приятное ощущение. Я думаю, что именно вот эта приобщенность к чему-то высшему, тому, чем ты не в силах управлять, и есть религиозная практика. Вот это самое материнское молоко, которое ты пьешь — досыта, не различая этику, эстетику, философию, естествознание и прочую хрень. Просто в этот момент ты в безопасности. И мама — она вне критериев оценки, просто кормит. Какая разница тебе, сосунку, хорошая мама или плохая? Раз твоя — значит, лучшая. И маме приятно — инстинкт. Так и происходит во всех религиях, где есть жрецы. Никаких пруфов. Это и есть вера.
В 2008 году мы затеяли строить дом в Репине. Там у меня был участок со старой халупой на финском фундаменте. А ведь как мыслит дитя коммуналки на Васильевском? Уж если строить, то так, чтобы в доме можно было потеряться. Ну я и отгрохал пятьсот метров в четыре этажа на семи уровнях. Чтобы гостей принимать, чтобы у каждого своя спальня, а в каждой спальне еще и ванна с туалетом. Пока не сделаешь такую глупость, не поймешь: большой дом — большие проблемы. А очень большой — очень большие… Но тогда я об этом не думал. Я наслаждался своими соснами на двадцати пяти сотках и мечтал, как отправлю домой в Самарканд последнего рабочего и перееду в свои хоромы. Квартиры в городе к тому времени уже пришлось продать, чтобы были деньги на стройку, жили мы в дачном домике с тремя печками — в тесноте, да не в обиде. Рядом через дорогу тоже строился огромный дом. Только не из самых экономных материалов, как у меня, и не узбекской рабсилой. Там старался директор металлургического завода Володя — по-взрослому. Из канадского бру са и всего такого. А работали у него украинцы. И пока заливали фундамент, возвели себе избушку. Вполне такую ладненькую, с печуркой, кухонькой, нары соорудили в два ряда, свет по уму провели, даже к водопроводу врезку сделали и к канализации. Ну ведь Репино, золотые места, Куоккала. Там все коммуникации со времен Корнея Чуковского… Тут никаких пруфов не нужно, все и так понятно!
И вот как-то по весне заехал я к друзьям в Зеленогорск. А там шашлык во дворе крутят, народу куча, пиво ящиками (мой друг был большим начальником на пивзаводе, главным юристом по таможенным вопросам). И в центре внимания — молодой попик. Милейший человек. Остроумный, искрометный, благостный, но не нудный. Видно, что нашел себя парень. Просто звезда. Все на него смотрят с восторгом и умилением. А он:
— Ну, благословляю налить и выпить. Но только с шашлычком. А без — не благословляю.
Всем нравится. Вроде как не просто пьянка, а благостное дело. Прикольное и правильное. Это тоже как в детстве: папа разрешил сегодня поиграть с его пишущей машинкой, потыкать, каретку подвигать до звоночка. Обычно же нельзя до звоночка: заругают. Вот и двигаем, пока родители не видят. А тут официально. Эх, все мы в сущности дети. До самых седых волос сами знаете где.
Да и после… Короче, познакомили нас с отцом Филиппом. Произвел он впечатление умного человека: латынь знает, Сократа с Плутархом цитирует, Фрейда читал, Тору, Коран и Бхагавадгиту. Даже знает, чем Трипитака отличается от Стхавировады и Махасангхики
