Пути восхождения - [13]

В этой публикации дается полный текст интервью П. Ф. Беликова, сделанного им незадолго до его кончины.

Юрий Николаевич Рерих ушел из жизни уже более двадцати лет тому назад, с его научными трудами и широкой научной и общественной деятельностью знаком теперь достаточно большой круг людей, но мы по-прежнему очень мало знаем о нем самом. Быть может, предлагаемые воспоминания помогут оживить некоторые черты этого замечательного человека, хотя мы, конечно, отдавали себе отчет в том, что это только первая попытка воссоздать светлый облик нашего соотечественника, выдающегося ученого-востоковеда Юрия Николаевича Рериха.

— Расскажите, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Юрием Николаевичем Рерихом?

— Впервые я встретился с ним только по приезде его в Москву, в 1957 году. Но по переписке, заочно, знал его много раньше. Еще в 1938 году Николай Константинович Рерих написал мне, что они разыскивают книгу Поппе «Грамматика монгольского языка», изданную в том же году в Ленинграде. Сам я работал тогда в «Международной книге» в Таллине, в представительстве советской книги; я достал требуемую книгу и предложил свои услуги по ознакомлению с советской научной литературой, поскольку заказывал ее для Эстонии и следил за всеми каталогами вплоть до «Книжной летописи». Вскоре пришло письмо от Юрия Николаевича с благодарностью за предлагаемую помощь в получении нужных изданий из первых рук — в то время Индия была еще английской колонией и прямых контактов с Советским Союзом не имела. К письму Юрия Николаевича был приложен список разыскиваемых им книг.

— Получается так, что вы познакомились «заочно» с Юрием Николаевичем благодаря Николаю Константиновичу Рериху. Ну а как же началась ваша переписка с самим Рерихом? Ведь, насколько мне известно, он посетил последний раз Европу в 1934 году, да и то лишь проездом останавливался во Франции. Какой повод был у вас, чтобы обратиться к нему?

— Честно говоря, никакого. Какой достаточно «весомый» повод может быть у 25-летнего молодого человека, чтобы обратиться с письмом к всемирно известному художнику, ученому и общественному деятелю? Я действительно очень любил искусство Рериха, высоко ценил его научную, культурную и общественную деятельность, иногда выступал с докладами о нем и хорошо знал, что таких, как я, тысячи в нашем огромном мире. Поэтому при всем своем большом желании я и не помышлял сам написать к нему.

— И все-таки?..

— Все-таки произошло нечто такое, что можно назвать одним из «чудес Востока». В один прекрасный день я обнаружил в своем почтовом ящике письмо из Индии от… Николая Константиновича Рериха. Можно было, конечно, поверить в «чудо», однако все «чудеса», связанные с Рерихом, имеют, как правило, вполне реальную почву. Позднее из переписки с ним я догадался, что обо мне Николаю Константиновичу сообщил один литератор, проживавший в Таллине. У самого этого литератора отношения с Рерихом складывались неважно, и, казалось бы, не могло быть ничего хуже, нежели его рекомендация. Однако Николай Константинович почему-то счел нужным послать мне письмо. Это письмо Рериха очень вдохновило меня и послужило толчком для того, чтобы начать собирать материалы о его жизни, творчестве, деятельности. Так постепенно, с годами у меня сложился большой архив, которым сейчас широко пользуются наши искусствоведы. Этот архив позволит мне написать биографию Н. К. Рериха и принимать активное участие во всем, что связано с творческой деятельностью всех членов его семьи. Однако мы отклонились от нашей основной темы — беседы о Юрии Николаевиче.

— Да, так всегда получается — о ком бы из Рерихов ни зашла речь, невольно переключаешься на остальных членов семьи; но мне думается, в этом есть своя закономерность — уж очень тесно связаны они в своей культурной деятельности и очень близки друг к другу духовно.

— При этом следует отметить, что каждый из них отличался яркой индивидуальностью не только в своем творчестве, но и по своему характеру. Да и внешне они мало походят друг на друга, хотя в каждом можно сразу признать одного из Рерихов.

— Чем же отличался Юрий Николаевич? Что бы вы сказали о его облике, о наиболее свойственных ему чертах характера?

— Вообще говорить о нем трудно, но вместе с тем и легко. Трудно потому, что Юрий Николаевич Рерих был очень многогранным человеком. Я бы даже сказал — неожиданно многогранным. Круг его интересов распространялся далеко за пределы той научной области, в которой он работал. Неожиданно для себя вы вдруг открывали, что ему близки и он прекрасно ориентируется в вопросах, ничего общего с лингвистикой или востоковедением не имеющих. С другой стороны, говорить о Юрии Николаевиче легко или даже скорее радостно, потому что воспоминания о нем всегда окрашены тем воодушевлением и радостью, которые он нес людям; общение с ним, как мне кажется, у любого человека складывалось легко.

При первом знакомстве на вас прежде всего производила впечатление необыкновенная подвижность Юрия Николаевича, его мгновенная реакция на окружающее — и это при полнейшем отсутствии каких-либо признаков суетливости. Довольно редкое сочетание человеческих качеств, не правда ли? Это качество Юрия Николаевича подтверждают и его фотографии — среди них нет или почти нет похожих одна на другую. Конечно, подвижность исчезает в статическом моменте фотоснимка, ее можно уловить лишь при живом общении с человеком. Интересен, например, такой факт: когда у Святослава Николаевича спросили, почему он, создавший столько замечательных портретов Николая Константиновича и Елены Ивановны, не написал ни одного портрета Юрия Николаевича, он ответил, что Юрий Николаевич был совершенно не способен позировать — его постоянно отвлекали другие дела, к которым он устремлялся как внешне, так и внутренне, всеми своими помыслами. И потому было сделано лишь несколько эскизов и ни одного законченного портрета.