Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века - [2]

Летом семья – уже без отца – жила в Ораниенбауме, а осенью переехала в Ревель, где заканчивалось формирование эскадры. Все домашние были возле отца в последние недели перед его морским походом. В сентябре 1904 года семилетняя Вера простилась с отцом навсегда.

2-я Тихоокеанская эскадра вышла из Либавы (Лиепая) 1 октября 1904 года. Из долгого похода через три океана Федор Аркадьевич шлет домой длинные письма, а детям открытки с видами Африки и Мадагаскара. (Вера свято берегла их всю жизнь, но в 1942 году все семейные альбомы при аресте забрали сотрудники НКВД.)

Лето 1905 года семья провела в Финляндии, в поселке Уссикиркка. Здесь Елена Константиновна получила из Японии роковую телеграмму: «Полковник Берсенев убит, погиб без страданий» – и известия о гибели русской эскадры2.

В сентябре 1907 года 10-летняя Вера поступила в Выборгское восьмиклассное коммерческое училище в Петербурге. Это была школа нового типа, организованная группой прогрессивных педагогов-энтузиастов, которые поставили задачу воспитывать детей в тесной связи с жизнью современного русского общества. В школе поощрялись любознательность, самостоятельное мышление, разнообразное творчество. Это была одна из прогрессивных неказенных демократических школ. Она давала очень серьезное гуманитарное образование. Эта школа – светлое воспоминание на всю жизнь для всех в ней учившихся. Здесь у Веры появились верные друзья, и среди них – Марианна Алексеевна Борисяк. Письма Веры Федоровны к ней с 1911 по 1942 год, отразившие почти целую жизнь, по счастью, сохранились.

Весной 1912 года мать везет всех детей за границу. Берлин, Люцерн… Три лета подряд отдыхают они в Немецкой Швейцарии.

5 августа 1912 года Вера пишет своей подруге Марианне:

«Ты спрашиваешь, какое впечатление произвела на меня Западная Европа. Но я очень мало еще была в здешних городах. Только в Берлине, Люцерне. Тут все ужасно интересное, новое и невиданное и такое чужое, непохожее на наше русское. Многое очень хорошо, но есть, как везде, и ошибки. Мне, как истинной патриотке, тут наскучило бы. Слишком чуждо и непонятно все тут. А к России мое отношение, конечно, не изменилось».

К осени 1912 года Берсеневы перебираются на юг Франции, в Монпелье (Montpellier), древний город вблизи побережья Средиземного моря. Зимой 1912/13 года Вера и Тамара Берсеневы учатся в Лицее для девочек (Licee de Junnes Filles de Montpellier).

«Я, изволите ли видеть, поступила в здешний лицей. Это с моими-то блестящими познаниями в области французского языка! До пяти часов в лицее (в полдень прихожу домой обедать). Затем до половины одиннадцатого учу уроки, в шесть часов встаю, опять принимаюсь за них же, в восемь – в лицей, и опять до пяти. Голова кругом идет. На уроках первые дни сидела как дура, ничего не понимала. Теперь, слава богу, стала понемножку понимать. Беру книгу и учу слово в слово страницу за страницей, потому что слова все незнакомые, не то что по-русски. А по истории задают по 20 страниц, по гигиене страниц 12.

Тысячу раз на дню вспомянешь нашу школу, сидя в этом лицее. Вот где дисциплина-то! Ни охнуть, ни вздохнуть! То встань, то сядь, то туда гляди, то сюда! Классная дама злющая-презлющая! Чуть что, сейчас „mauvaise note“. Это значит кол по поведению. Ставят отметки за все, даже за то, как сидишь на пустых часах. Пустые часы называются „Emude“, и на них надо сидеть смирно и готовить уроки к следующему дню.

Тут все ужасаются, когда я говорю, что училась вместе с мальчиками. По их мнению, это верх неприличия. Ну, что поделаешь, зато выучусь французскому языку. Это чего-нибудь да стоит. Если Бог даст, вернусь осенью в Россию».

«У нас, если ветер подует, так только с моря, из Африки, – теплый, теплый, ласкает своим дыханием, шумит ветвями вековых кедров и посыпает розовыми лепестками миндалей дорогу. А другого ветра не бывает.

А знаешь, как здесь ни хорошо, ни красиво, чего бы я не дала, чтобы очутиться в России, увидеть серый, промозглый Питер, ряды огоньков над Невой, почувствовать холодное дуновение ветра и острые иголочки снега на лице… „Вернуться бы в Россию!“ Осталось 217 дней. Высчитала точно. Это в случае, если вернемся к сентябрю. Поскорей бы, поскорее… В лицее я немного освоилась, они ко мне попривыкли, хоть и все продолжают удивляться резкости и завершенности моих мыслей и отсталости от моды моих платьев. Учительница истории и литературы замечательно умная и всесторонне образованная женщина. В ней этой французской манерности совсем нет, а уроки у ней как интересны! Вот бы тебе послушать, Марьяся, как она рассказывает о Великой Революции! Сидишь и боишься пропустить слово. Первое время я плохо понимала, да и то было интересно на ее уроках. А теперь и говорить нечего. Знаешь, я Великую Революцию прослушала у французов, а это не всякому дается; теперь я ее вот как знаю!» (Монпелье, 8 февраля 1913 года).

В апреле 15-летняя Вера поступает в здешний университет. Французским Вера овладевает в совершенстве, много читает по-французски. Изучает также и другие языки, хорошо владеет немецким.

4-й класс ВВКУ

Вера, Андрей, Тамара. Лето 1904 года