Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI - [36]

Хочется сразу сделать оговорку, которую я и в том тексте тоже должен был сделать: ясно, что само это понятие публицистическое – оно объединяет в себе как минимум две довольно разные по своей природе вещи. Собственно говоря, так всегда и бывает с подобными понятиями: люди, которые их используют, примерно представляют себе, о чем они говорят, но строго не анализируют.

Часто под «популизмом» подразумевается, скажем так, разновидность манипуляции, то есть политическая технология, которая состоит в безответственной апелляции к чужому легкомыслию, в раздаче каких-то обещаний, которые невозможно выполнить, в объяснениях, что можно некую проблему решить каким-нибудь простым способом (которым ее на самом деле, конечно, решить нельзя). Это одно словоупотребление, более безоценочное – такое почти техническое описание.

И есть другое (конечно, гораздо более оценочное), когда популизмом называют апелляцию к «низменным чувствам». Человека, говорящего так, в данном случае не интересует, насколько предполагаемый «популист» сам верит в то, что говорит, насколько он сознательно обманывает слушателей, скорее, просто таким образом оценивается его идеология. Обычно это означает, что идеология изображается как аморальная, как правило, это что-то националистическое, ксенофобское.

Если взять российский контекст, то я предлагаю выделить три простых признака, по которым у нас опознают нечто в публицистическом поле как популистское. Первый признак (уже много раз упоминаемый) – это антиэлитизм, то есть риторическое противопоставление добродетельного народа и не очень добродетельной элиты, оторвавшейся от народа. Второй (аналогичный западному) – это то, что связано с национализмом и ксенофобией. И третий (довольно типичный для России с ее социалистическим прошлым) – это то, что чаще всего описывают фразой «отнять и поделить», то есть все, что опознается как утрированно социалистские обещания, предлагаемые радикальные социалистские меры.

Если посмотреть с этой точки зрения, то насколько правомерно говорить, что в России наличествует популистский режим? Или, наоборот, может быть, не режим, а какие-то другие популистские политики, течения или силы?

И тут, мне кажется, именно в России наблюдается очень интересная и неожиданная ситуация: российский режим абсолютно не популистский – и наоборот, несистемная российская оппозиция обречена быть абсолютно популистской по всем этим признакам. Потому что нельзя сказать, что наш режим претендует на какой-то антиэлитизм, на какую-то антиэлитистскую идеологию, – он воспринимается всеми как достаточно сословный, продвигающий некоторую идею сословности. И наоборот: именно поэтому критика со стороны несистемной оппозиции часто выглядит как критика абсолютно антиэлитистская, с такими «популистскими» оттенками (например, когда начинают смотреть, у кого из чиновников и депутатов дети учатся в Швейцарии и т. п.). При этом важно отметить, что нынешняя политическая элита РФ – относительно глобалистская, а обычно именно глобалистская элита бывает в первую очередь объектом критики популистов.

Что касается социалистической темы «отнять и поделить» – понятно, что в общественном сознании российский режим занимается в основном тем, что «режет» социальную сферу, «оптимизирует», сокращает. Тут хорошей иллюстрацией может послужить недавняя всем известная дискуссия про пенсионную реформу – про которую, вспомним, как раз и шли разговоры, что критикуют ее якобы популисты, а все люди, которые понимают, как работает экономика, якобы понимают, считают, что она неизбежна и т. п.

Что касается националистической популистской (то есть ксенофобской) части, то понятно, что режим у нас (тут можно, конечно, долго рассматривать детали) формально повышенно лоялен к национальным меньшинствам и повышенно лоялен к иммиграции (например, из стран бывшего Советского Союза). Понятно, что наша ситуация, например, в случае критикуемого как раз оппозицией безвизового режима со странами Средней Азии – это, примерно, как если бы был безвизовый режим у Франции и Алжира. В этом смысле у российских властей более лояльная к иммигрантам позиция, чем у той же Франции.

Соответственно, противопоставление должно теоретически выглядеть так: несистемная оппозиция достаточно популистская, а режим – наоборот. Интересно, что, судя по доминирующему общественному мнению, этого не происходит. И понятно, по каким причинам: из-за того, как всеми воспринимается (опять же, не важно – правильно или нет, как воспринимается фактически) существующий режим. Был такой старый анекдот про мать, которая приводит сына к психологу и говорит: помогите, у ребенка комплекс неполноценности. А психолог после обследования говорит, что у ребенка нет комплекса, он на самом деле неполноценен.

Соответственно, когда российский режим критикуют с антиэлитистских позиций как некую порочную элиту, «оторвавшуюся от народа», то, в общем, для общественного мнения это просто констатация фактов, как в процитированном анекдоте. На эту тему есть довольно широкий консенсус: в России действительно порочная и даже карикатурная в этом смысле, действительно оторвавшаяся от населения элита, к тому же глобалистская – регулярно обсуждается, что такие-то российские чиновники живут в Лондоне, а в Россию ездят «на заработки».