Пути и перепутья - [8]

Непохоже было, что Джо устроил этот ответ, и Маклауд задумался на секунду, был вопрос вызван личным интересом или сугубо профессиональным.

Внимание его переключилось на загадочную личность за столиком, обладающую имманентной способностью вызывать в людях раздражение. Митос как-то притих после недавнего разговора с Ричи, и Маклауд решил поддаться искушению и ткнуть в мягкое место.

— Что поделать, настоящий Митос не захотел поделиться с ним своей мудростью, вот Ричи и отправился искать того, кто подарит ему просветление.

Митос усмехнулся.

— Что ты имеешь против Ричи? — спросил Маклауд.

Митос поднял голову, открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился. Он опустил взгляд и принялся рассматривать свой стакан. — Ну вот, опять.

— Опять?

— Один из тех вопросов, на которые я не могу ответить. По крайней мере, правду.

— А что тут сложного? — сказал Маклауд, рассматривая Митоса. От него не ускользнула некая необъяснимая озабоченность друга. Может, Ричи сказал ему что-то?

— Знаешь, что тебе достаётся в награду за тысячелетнюю жизнь, Маклауд? Не мудрость. Изоляция.

— Да ладно. Все бессмертные изолированы.

— Правда, — заметил Митос задумчиво. — И не только они. Все — в той или иной степени. Всё дело в степени.

— А причём здесь Ричи?

— При том, что я не могу ответить на твой вопрос, не вызвав у тебя отвращения, — Митос толкнул пальцами подстаканник, и тот, скользнув через стол, завис над самым краем.

— О чём ты? Если Ричи тебе не нравится, так и скажи.

— Это было бы проще всего, — сказал Митос, не глядя на Маклауда.

Маклауд размашистой походкой приблизился к столу, за которым сидели Джо и Митос, развернул стул спинкой к себе и оседлал его. Он уставился на Митоса, и тот поморщился, завидев выражение его лица. Вздохнув, Митос нагнулся вперед.

— Ты спросил: «Что я имею против Ричи», и мне на ум приходят три ответа. Два из них — ложь, но зато их легче понять.

— А, так значит, я не смогу понять правду?

Митос, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке.

— Почему? — настаивал Маклауд.

— Потому что ты недостаточно стар, чтобы разделить мою точку зрения.

— Ой, да иди ты!

— Вот видишь. Я ещё даже не начал объяснять, но уже не могу обойтись без снисходительного тона.

— Это уж точно.

— Я мог бы солгать и сказать, что не люблю Ричи, потому что его панковские замашки действуют мне на нервы.

— И это ложь, благодаря которой я не проникнусь презрением к тебе?

— Да. Пристойная ложь, не входящая в противоречие с моим поведением. Она подходит.

— Но это не правда? — вставил Джо.

— Нет.

— Ладно, приятель, тебе удалось завладеть нашим вниманием. Развей мысль. Что тогда будет правдой?

Митос кивнул Джо и осушил свой стакан. Налив себе по новой, он произнёс:

— Правда заключается в том, что я видел множество таких Ричи. Обычно их убивали до того, как они заслуживали право вообще быть упомянутыми, так что я не испытываю желания привязываться к нему душой.

— И всего-то? — рявкнул Маклауд, вставая и отпихивая свой стул; балансировавший на краю стола подстаканник упал на пол. Маклауд отвернулся к стойке, пытаясь справиться с клокочущей внутри яростью. За его спиной Джо выдохнул:

— Господи, Адам.

Повисла тишина. Взяв себя в руки, Маклауд снова оборотился к сидевшим за столом. Джо поглядывал на Митоса с отвращением, а Митос смотрел на Маклауда с выражением, которое трудно было определить: не цинизм и не враждебность, скорее… сожаление.

— Это правда, — сказал Митос тихо. — Именно поэтому я не люблю отвечать на подобные вопросы.

Маклауд не собирался мириться со сказанным; его гнев ещё не остыл.

— Значит, ты просто списал Ричи в расход. Это даже для тебя чересчур снисходительно.

— Я это знаю. Ты предпочёл бы, чтобы я солгал?

— Нет! Ты просто объясни мне, почему ты так уверен, что Ричи долго не проживёт?

Митос провёл рукой по своим коротко остриженным волосам.

— Потому что он очень типичен. Несомненно, некоторые молодые бессмертные обещают жить долго, но я хорошо знаю тип людей, которые не обладают этим потенциалом, и Ричи к нему относится. Ничего личного, Маклауд, это просто… моя точка зрения.

— Точка зрения! Это просто оправдание для того, чтобы ты мог вести себя как сука. — Маклауд принялся расхаживать вокруг стола, бросая на Митоса неприязненные взгляды. Митос рассматривал свой пустой стакан. — Если боишься сближаться с людьми, признай это, вместо того чтобы прятать свой страх за «мудростью веков». Тебе неизвестно будущее. Как ты смеешь списывать его со счетов только потому, что сам боишься страданий?

— Я такой, какой есть, Дункан Маклауд из клана Маклауд, — произнёс Митос. — И я пытаюсь донести до тебя, что в тех случаях, когда я говорю полную, неприкрытую правду, меня вышвыривают из человеческих сообществ.

Горечь в его голосе заставила Маклауда поумерить пыл. Он пытался понять смысл происходящего. Он знал, что в гневе становится не лучшим собеседником. Взглянув на Джо, он разглядел брешь в аргументации Митоса и снова бросился в атаку.

— Что насчёт Алексы?

— Алексы? — Митос вскинул голову и изумлённо поглядел на Маклауда.

— Да, Алекса! Что насчёт… — он осёкся, заметив боль на лице Митоса. Проклятье, он не желал всерьёз задеть старую задницу в этом споре. Это было всё равно что пролить кровь в дружеской схватке. Маклауд решил сменить гнев на милость. Не стоило упоминать в таком разговоре погибших любовниц.