Пути и маски - [29]

Скучная фраза. И — на все случаи жизни.

— Мир всегда был безумен, к твоему сведению. Как и все миры в Мироздании, — через плечо сообщил Альен и с нажимом покосился на боуги. — Ну же, переводи.

Зелёная Шляпа покорно обратился к русалке с тем же мягким шипением. Её сёстры тем временем разделились — одни кружили поблизости, с опаской поглядывая на человека, другие отплыли к кораблю.

Русалка передвинула руку, теперь стиснув запястье Альена; острые ногти впились в кожу. Он даже не вздрогнул, понимая, что это очередной этап проверки. Она ответила, и на этот раз в шипении нарастало недовольство.

— Она говорит, что твои друзья ей не по нраву, — со смешком перевёл боуги. — Что один из них твердолобый и воняет камнем, а другой — слабый и глупый, как карась на нересте. И что оба они лишены Дара, а это отвратительно. Она называет их калеками, — прижав острые уши, он повернулся к Ривэну и Бадвагуру, застывшим от возмущения. — Я лишь перевожу, господа, не несу никакой ответственности…

Вины, однако, в его тоне не наблюдалось. Альен с трудом подавил улыбку — хорошо, что сейчас темно.

— Скажи, что они не калеки, — попросил он, не к месту думая об обездвиженном, несправедливо оскорблённом Дарете. — Просто они… Другие. И я не поплыву без них.

«Без Бадвагура», — честно исправился он про себя. Сравнение Ривэна с карасём показалось ему удачным; он бы с радостью оставил мальчишку, как отдирают надоевший репей.

Но диадема Хелт тяжелила сумку, неволя совесть.

— Говорит, что согласна, — произнёс боуги после очередной порции шипения. Ногти русалки впивались всё глубже; Альен уже знал, что на руке останутся кровавые борозды. — Но и ты в обмен должен пообещать, что не тронешь никого из её сестёр своим Даром. Она чует в тебе силу, которая пугает её. Она хочет, чтобы ты убил эту силу, ибо она не доступна смертным.

— Я убью её, — сказал Альен, купаясь в неподвижной зелени глаз. — И не позволю освободиться тем, кто хочет завладеть ею.

Русалка склонила голову набок, повела рукой — и белые пальцы окрасились красным. Ривэн охнул; Бадвагур схватил Альена за плечо, оттягивая назад.

— Прекрати это, слышишь? Немедленно!

— Нельзя, — бросил Альен, мысленным усилием сталкивая его ладонь. — Так надо.

Кожа русалки впитывала его кровь, будто губка — от неё и следа не осталось, кроме нескольких капель, упавших в море. Их, впрочем, сразу жадно собрали другие русалки; они подоспели мгновенно, как голодные рыбы. Альену доводилось призывать вампиров во время экспериментов по чёрной магии, так что это не особенно удивляло его; а вот Ривэн, кажется, был близок к обмороку.

Юный дуралей. В жизни есть куда более жуткие вещи.

Сны или память, например. Голоса в голове. Любовь. Зеркала.

Альен поднялся, отряхивая руку. И затянул царапины собственной магией. Опустил обратно рукав.

— Она сказала, что ты ей понравился… Ваш договор теперь скреплён кровью, волшебник, — объявил Зелёная Шляпа, провожая русалок задумчивым взглядом. Жёлтые глаза блестели от довольства вперемешку с печалью. — Отправляйся на запад и закончи эту войну. Если понадобится моя помощь, просто съешь кусочек вот этого, — он протянул Альену крошечный, меньше ладони, золотой горшочек. Альен с благодарностью раскрыл, вгляделся внутрь.

— Что там, ядовитые грибы? — сурово поинтересовался Бадвагур.

— Масло, — сказал Альен, вновь смутно вспоминая легенды о боуги. И ещё раз заглянул в раскосые янтарные глаза. — Я понял. Спасибо тебе, Зелёная Шляпа.

— Не благодарят за то, что не в нашей воле… — остроухий привстал на цыпочки, и Альен пожал влажную ладошку. А повернувшись к морю, увидел серебристый плот, который тянули к берегу три русалки.

Он сошёл с берега и ступил на него.

* * *

Море, как никогда изумительное с берега, на поверку оказалось куда непригляднее. Ривэн ненадолго забылся дремотой, но вскоре проснулся: его тошнило от качки. Как только они вышли из бухты Лезвия, волны точно взбесились, и теперь корабль (по меркам Ривэна) со страшной силой швыряло вверх-вниз. На самом деле, вероятно, всё было не так уж страшно, но в какой-то момент Ривэн понял, что у него нет ни гномьей выдержки, ни колдовства лорда Альена, чтобы ещё хоть минуту провести в отсеке для сна.

Он едва успел взбежать на палубу и перегнуться через борт. Из воды раздалось разъярённое шипение, замелькала серебристая чешуя: русалки, подталкивавшие корабль в нужном направлении, с брезгливыми гримасами расплывались кто куда. Ривэн смущённо дёрнул плечом, вытирая рот, и уже собрался ляпнуть что-нибудь вроде «Простите, леди!», когда заметил Альена.

Тот стоял, опираясь локтями о борт, ближе к корме, за надувшимся белым парусом. Ривэн мельком задался вопросом, что будет, если сменится ветер, но быстро забыл об этом: магия, будь она неладна… Магией, кажется, можно объяснить всё.

Ривэн хотел подойти, но почему-то не решился. Лорд Альен так и не расстался со своим плащом и почти сливался с окружающей чернотой, а его бледность в лунном свете казалась совсем мертвенной. Несколько русалок льнули к кораблю прямо под ним, он не отрывал от них взгляда, и чуть погодя ошалевшему Ривэну показалось, что они ведут беседу без слов. Зрелище было странное и завораживающее одновременно.