Пути-дороги - [19]

– Что это означает? – нахмурившись, спросил отец девочки, вполголоса переводивший мои слова своей жене.

– Работа мозга, – мрачно ответил я.

– Иван, ты уверен, что нет других вариантов? – спросил Карл и нервно заходил по комнате.

Дед подошел к окну, вернулся к кровати ребенка, дрожащей рукой погладил ту по головке и чуть ли не со слезами в голосе попросил:

– Прошу, помоги ей!

– Мне необходима бумага, что вы согласны на лечение, отдаете себе полный отчет, что исход может оказаться любым, – твердо сказал я.

– Будет тебе бумага! – кивнул Карл, а потом посмотрел на своего помощника: – Гюнтер, немедленно подготовь документ и привези нотариуса.

– Гм, господа, католическая церковь данный документ может заверить, да и статус адвоката с меня никто не снимал, а прихожан случается защищать и в различных инстанциях, – неожиданно сказал священнослужитель.

– Гюнтер, готовь бумаги, – вновь повторил Карл, а потом на меня посмотрел: – Не тяните, приступайте.

Ждать документов не стал, хотя, наверное, и следовало, но счет времени может идти на минуты. Прикинув вес и возраст маленькой пациентки, решил ввести четверть от дозировки, которую давали взрослым пациентам. Увы, в данном случае и это слишком рискованно, и даже нельзя ориентироваться на Сережу Потоцкого, которого лечили от пневмонии. Мальчик был не так сильно истощен и измотан болезнью, хотя тоже находился на грани. В последний момент решил еще уменьшить дозу лекарства. Приготовил раствор и набрал портейницелит в шприц. Краем глаза увидел, что Карл медицинским прибором заинтересовался, он хотел что-то спросить, но в последний момент промолчал. Укол девочке сделал, а сам задумался, что такая дозировка и способ введения могут начать действовать не скоро. Стоит ли надеяться на положительный результат или поставить капельницу? Инфузионная система у меня с собой, взял, чтобы показать господину Рентгену наши новинки. Но внутривенно опять как-то нужно рассчитать дозировку, а на глаз этого делать нельзя. Попросил лист бумаги и карандаш, принялся производить расчеты, решив, что если через пару часов не увижу улучшения, то попытаюсь.

Гюнтер со священником пришли с бумагами, родители девочки и дед их подписали и передали мне. На самом деле прекрасно понимаю, что это слабое утешение, если ребенок не выживет, да и защита так себе, но хоть что-то. Кстати, почему-то не возник вопрос о стоимости лечения, хотя в данной ситуации лучше иметь обязанного человека. Помощник Карла увел священнослужителя, Карл выгнал и родителей, которые не сразу озаботились резким ухудшением здоровья девочки. По словам деда, с Анни полдня занимались, после чего ее потащили на какой-то прием, а оттуда уже принесли без сил и с высокой температурой. Эх, надеюсь, детей там немного девочка встретила, а то ее заболевание легко передастся другим. Черт, а сам-то я переболел этой хворью? Нет, насколько знаю, в моем мире ко мне такая болячка прицепилась, но сейчас-то тело другое! Хрен его знает, что в детстве сельский паренек перенес. Ничего, если симптомы болезни почувствую, то у меня есть чем себя излечить… надеюсь.

– Иван, поужинать не хотите? – спросил Карл, который сидел в кресле и не сводил глаз с внучки.

А вот ожидаемого улучшения незаметно. Жар не спадает, хотя и прошло уже два часа после укола антибиотика.

– Если только что-то перекусить, – отвечаю, раздумывая над дальнейшими шагами, и прихожу к выводу, что внутривенно лекарство помощь окажет быстрее и надежнее: слишком запущена болезнь.

– Пойдем в столовую или… – Карл посмотрел на меня.

– Успеем, – качнул я головой. – Хочу покурить и поразмыслить. Где это можно сделать?

– Скажу, и пепельницу принесут, – поднялся дед с кресла.

– Ну не в этой же комнате, – встал я вслед за ним. – Анни и так тяжело приходится, не стоит ей отравленным воздухом дышать.

Мы вышли, и Карл завел меня в соседнюю комнату, предоставив в качестве пепельницы обычный бокал. Пару папирос искурив и еще раз перепроверив свои расчеты, решился я на внутривенное введение лекарства. Об этом сказал деду, предупредив, что это последнее, что могу сделать.

– Крайняя мера? – печально уточнил тот.

– В данной ситуации – да, – не стал я лукавить. – Никакого эффекта от внутримышечного укола не последовало. Возможно, он и наступит, но, боюсь, мы можем этого не увидеть.

– Иван, согласие на лечение у вас есть, состояние внучки вижу и слово даю, что к вам претензий никто не предъявит, если… – Он не договорил, отвернулся.

Загасив папиросину в бокале, я отправился к маленькой пациентке, надеясь увидеть за наше отсутствие хоть какое-то улучшение. Да, капельницу ставить опасаюсь, на то есть много причин, но если не останется выхода, которого вроде бы и нет…

Глава 4 Внучка и дед

Ребенку лучше не становится, в себя девочка не пришла, в бреду мечется и горит вся. После укола прошло уже три часа, смоченное в воде полотенце постоянно прикладываю и протираю тельце больной, чтобы как-то сбить жар. Капельницу пока не решился поставить, хотя и притащили стойку для одежды, на которую планирую примотать бутылку с лекарством. Карл, нужно отдать ему должное, ни во что не вмешивается, правда, скрежетом зубов отвлекает.