Пути-дороги - [17]

– Да, вы совершенно правы, – встал с кресла мой собеседник. – Иван Макарович, дело в том, что моя внучка, Аннет, тяжело заболела, врачи разводят руками и… – Он горестно вздохнул.

– Хотите, чтобы я ее осмотрел и вынес свой вердикт, а если возможно, то помог. Правильно? – уточнил я.

– Да, ребенок при смерти. – Карл сжал кулаки и заиграл желваками. – Приму любое ваше решение.

– Сколько девочке лет? Чем больна? Как долго? – задал стандартные вопросы.

После получения ответов отборно и витиевато, не стесняясь в выражениях, обматерил своего собеседника.

– Мы потеряли чуть ли не час времени! Вы, Карл, простите великодушно, – идиот, а не любящий дед! Пошли к ребенку, – поднялся я с кресла.

– Она в поместье, туда час добираться, но машина перед входом, – облегченно выдохнул немец.

Кроме как еще раз его послать в далекое путешествие с приключением в различных эротических формах и позах, где не он станет исполнять главную роль, у меня слов не нашлось. Ну, возможно, резко, даже немного испугался, что Карла удар хватит – рожа вся красными пятнами пошла, а шея побагровела, но он смог себя сдержать и только согласно тряхнул головой, словно старый конь своей гривой.

Унтер-офицер, адъютант Карла и, как оказалось, личный шофер, чуть ли не бегом оттащил мой чемодан к автомобилю и загрузил его в багажник. Невдалеке заметил прогуливающегося Жало, которому сделал незаметный (надеюсь) знак рукой, что беспокоиться не стоит. Подручный вора меня понял, но какие действия предпримет Анзор, остается лишь догадываться. Загрузившись в автомобиль, мы тронулись, к сожалению, с меньшей скоростью, чем хотелось бы. У девочки, судя по описаниям деда, самая настоящая гнойная ангина в тяжелейшей форме. Увы, местные врачи дают неутешительный прогноз. Честно говоря, сам уже задумался, что, может, и не стоило влезать в это дело, Анни болеет уже неделю, и ситуация усугубляется. Впрочем, общение со своим компаньоном мне на пользу не пошло, проникся, что врач обязан помогать больным всеми силами и средствами. А тут еще и ребенок…

Поместье Карла, одного из советников канцлера, впечатляло. Огромный двор и чуть ли не замок… хотя, вероятно, он замком когда-то и являлся, а сейчас немного перестроен на современный лад согласно духу времени, но кое-каких черт строения не скрыть. Дворецкий, или как там его звание, при появлении Карла скороговоркой и эмоционально что-то доложил. Я ни хрена не понял из длинной и сбивчивой тирады на немецком, но по мрачному виду своего «похитителя» догадался, что дела хреновы.

– Сын привозил какого-то врача из Берлина, послали за священником, – мрачно поведал мне Карл.

– Девочка умерла? – уточнил я.

– Пока еще нет, – тяжело выдохнул он.

– Пошли, – кивнул я в сторону замка. – Да, мои вещи пусть ваш помощник принесет.

Нет, замок величественный, потолки высокие, лестницы крутые. Но жить в таком? На фиг, пока до комнаты ребенка добрались, прошло немало времени. Это не дом Потоцких, тут одних лестничных переходов насчитал пять штук!

– Прямо лабиринт, – удивился, когда мой спутник заверил, что почти добрались.

– Защита от атакующих, – пояснил мой спутник. – При осаде и штурме замка искусственно создается затруднение для захвата.

– Да понял я уже, – махнул рукой.

Просторная комната, воздух свежий, много игрушек, широкая и чистая кровать, на которой в беспамятстве лежит девочка, хрипло и тяжело дышит. Рядом с ее постелью сидит сестра милосердия и в тазу смачивает полотенце. При нашем появлении сиделка вскочила и что-то затараторила. Слушать ее не стал, все равно ни слова не понял, сразу же подошел к ребенку. Анни, на взгляд, лет семь. Белокурые кудряшки промокли от воды или пота, личико осунувшееся, щечки раскраснелись.

– Где мои вещи? – не оглядываясь, спросил, а сам руку на лоб ребенка положил.

– Иван, их Гюнтер несет, – ответил Карл.

– Мне необходимо помыть руки, узнать, как и чем ребенка лечили, – коротко сказал, пощупав пульс девочки.

Не нужно иметь образования, чтобы понять состояние больной, оно плохое. Меня волнует хриплое дыхание и горячка. Температура высоченная и, как говорил Карл, почти не сбивается.

Дед девочки о чем-то коротко поспорил с сестрой милосердия (по интонации судя), а потом тронул меня за плечо и указал на дверь:

– Там ванна.

Ничего уточнять у него не стал, пусть с прислугой и своими родными сам разбирается. Умылся и вымыл руки, после чего вышел в комнату. Отсутствовал не больше трех минут, а народу прибавилось. У двери стоит священник, а Карл орет на молодого человека. Н-да, немецкая сдержанность куда-то исчезла, наблюдаю разгневанного деда, способного за внучку горло перегрызть. Рядом со священнослужителем стоит молоденькая немка, ей на вид лет семнадцать, лицо заплаканное, волосы светлые и вьются, как у Анни. Хм, мама красива, по моим меркам, ребенок вырастет не хуже, а если переймет кое-какие черты отца, то и вовсе от женихов отбоя не будет.

– Господин Иван, – окликнул меня помощник Карла, – ваши вещи.

– Ой, спасибо, Гюнтер, я тебя не сразу заметил, – ответил я и подошел к окну, у которого тот стоял.

Распахнув свой чемодан, прямо на пол вывалил часть своих вещей. Мне необходимы лекарства и стетоскоп, улучшенный и для меня привычный. Таких пока всего с десяток сделали, но результат порадовал, и я уже разместил заказ на одном из заводов Келера. Первую партию в количестве тысячи штук он обязался поставить через пару месяцев, платы не берет, но двадцать процентов просит взять себе. Ох мы и торговались, а когда еще выложил чертеж шприца и тонометра, господин промышленник за голову схватился. У него подобных мощностей под мои запросы нет, обещал что-нибудь придумать.