Пути-дороги - [172]

Фери с такой важностью восседал на козлах, что чуть было не свалился с них на землю. На Украине, как и у нас, больше любили ездить на лошадях, чем ходить пешком. Мы попросили его довезти нас до села, однако он отказался: ему, видите ли, обязательно нужно попасть в Мункач. Словом, Фери ничуть не изменился.

Как мы узнали позже, эта карета была захвачена группой Усты вместе с другими трофеями. Оружие и боеприпасы были отданы советским частям, а карету выклянчил себе Домонкаш.

Придя в село, мы на каждом шагу встречали старых знакомых. Здесь оказались Дюла Уста и Шандор Гамбургер — наши друзья по Красногорску. Мы очень обрадовались этой встрече, восхищались совместными успехами и, чего греха таить, порой не без зависти слушали рассказы друзей об их участии в партизанских действиях. Об их трехмесячной боевой деятельности в донесениях написано немного, но все это очень дорого тем, кто принимал участие в этих операциях.

Вот выдержки из нескольких таких донесений.

«…Венгерскому военному командованию известно, что партизаны не только продолжают вести боевые действия против венгерских и немецких войск, но и агитируют население Закарпатской Украины не вступать в хортистскую армию, а, напротив, поворачивать оружие против венгерских фашистов. С целью блокады опасных районов командование вынуждено отозвать с фронта два стрелковых полка и минометную роту, которые 18 октября 1944 года переброшены в район Дуби, Ивасковичи, Черни-Поток, Крайна-Мартинка, с задачей изолировать их от партизан, помешать им получать продовольствие в перечисленных селах, а также разведать их местонахождение…»

«…Венгерские войска на этом не успокоились и 19 октября 1944 года ночью подожгли населенные пункты Вороск, Крайна-Мартинка и Черни-Поток. Однако партизаны со своих позиций открыли неожиданный огонь по венгерским солдатам, которые в панике отошли в село Зачатье…»

«…20 октября 1944 года в девять часов взвод партизан, расположенный в селе Крайна-Мартинка, вступил в бой с наступавшими венгерскими войсками. Бой продолжался два с половиной часа. Партизанами взято в плен 50 венгерских солдат и офицеров, захвачено 54 винтовки, 8 пулеметов, 5 тысяч патронов и 18 повозок с лошадьми…»

Можно было бы долго перечислять успехи, достигнутые группой Усты. Но еще большее влияние на население и на самого противника оказывала агитационно-пропагандистская деятельность его отряда. Потому не случайно противник изо всех сил старался уничтожить этот отряд, доставивший жандармам генерала Фараго так много неприятностей.

В Жуково я впервые встретился с товарищем Гезой Ревесом, который сказал мне, что Ногради с небольшой группой партизан улетел на выполнение боевого задания в Словакию. А несколько позже в отряд Ногради улетела и Ева. Там они должны были организовать партизанский отряд, которому затем предстояло перейти в Венгрию и действовать в Шальготарьянском угольном бассейне. От Ревеса я узнал и то, что связь с отрядом Ногради прервалась 15 ноября и до сих пор не восстановлена. После вылета Ногради на боевое задание товарищ Ревес возглавил руководство венгерской партизанской школой.

Полученное известие очень меня встревожило, но отнюдь не потому, что Еву послали на выполнение боевого задания. Мы оба были партизанами и, следовательно, выполняли то, что нам приказывали. Беспокоило меня только то, что Ева была в положении и это могло отразиться на ее здоровье.

Я не находил себе места, и даже Рекаи и Маркович никак не могли меня успокоить. Хотя вокруг были друзья, которые так радовались встрече, я чувствовал себя более одиноким, чем в горах Трансильвании. Теперь не нужно было беспокоиться ни о друзьях, ни о самом себе, и потому я углубился в свои невеселые мысли.

Из группы Сёни не вернулся ни один человек. Товарищ Ревес сказал, что, как ему известно, все они погибли. И потому, когда товарищ Ревес однажды сообщил нам, что планируется выброска партизанской группы в Задунайский край, я попросил его зачислить и меня.

Дни тянулись медленно. По указанию Ревеса я подготовил доклад в штаб о действиях нашей группы. О пропавших членах моей группы я до сих пор ничего не знал. Пока в живых числились Банди, Фурман и я.

Мы ждали, что новая группа со дня на день получит боевое задание, как вдруг товарищ Ревес сказал нам, что планы изменились, что группу никуда посылать не будут, так как это чересчур опасно, а потому нет смысла рисковать жизнью оставшихся в живых товарищей. В тот же день он сообщил, что утром отправляется в село Опришовцы под Станиславом, где в пяти группах находятся 200 венгерских партизан, чтобы передать им новые распоряжения. Мне же нужно выехать в Киев в Штаб партизанского движения Украины. До Станислава Ревес предложил мне доехать с ним на советской военной машине.

Я был рад поездке в Киев, так как надеялся там в Штабе партизанского движения Украины узнать что-нибудь о судьбе Евы. В середине декабря мы с Ревесом поехали в Станислав. Товарищ Ревес сидел в кабине рядом с шофером, а мы — в открытом кузове. Как только выехали в горы, страшно замерзли. Холодный ветер пронизывал нас до костей. А одет я был не ахти как тепло.