Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим - [30]

На бейрутской набережной цивилизація процвѣтаетъ подъ консульскими флагами, которые развѣваются въ свѣтломъ воздухѣ, надъ желтыми зданіями. Сюда доставляетъ она изъ Англіи шерстяныя издѣлія, посуду, сои и горькій эль. Сюда же перенесла она свѣтскость и послѣднія французскія моды. Строго соблюдаетъ ихъ здѣсь прекрасная владѣтельница большаго французскаго магазина. Замѣтивъ на набережной незнакомаго человѣка, съ карандашомъ и бумагою въ рукахъ, она велѣла вынесть ему стулъ и кивнула головою съ такой милой улыбкою, какую можно увидѣть только во Франціи. Къ этой изящной дамѣ подошелъ французскій офицерикъ, съ бородкою, и они стали любезничать точь-въ-точь, какъ на бульваръ. Арабъ, покинувъ товарные тюки и верблюда, котораго разгружалъ онъ, пошелъ взглянуть на эскизъ. Два турецкихъ солдата, съ корявыми круглыми лицами, въ красныхъ колпакахъ и бѣломъ дезабилье, выпучили глаза на бумагу, въ нее же вперились черные, блестящіе зрачки маленькой, курчавой и смуглой дѣвочки, съ синимъ татуированнымъ подбородкомъ. Словно статуя, стояла она, съ кувшиномъ на головѣ, прикрытая изорванной, синей рубашкою. Какъ была великолѣпна эта синяя вода! Какъ чудно отражались въ ней и блестѣли надъ нею флаги, паруса и прибрежныя зданія! Бѣлые гребни синихъ волнъ клубились и сверкали, будто серебряные; тѣнь была также густа и прохладна, какъ ярки и розовы мѣста, освѣщенныя солнцемъ; древнія бойницы мягко рисовались въ этой чудной атмосферѣ, и дальнія горы переливались аметистами. Офицеръ былъ вполнѣ счастливъ; онъ говорилъ съ милой француженкою о любви, а можетъ быть о послѣднемъ фасонѣ шляпъ, о сраженіи при Исли, о Вѣчномъ Жидѣ — Богъ его знаетъ. И какъ шло къ ней это хорошенькое платье съ широкими рукавами! Мы не видали ни одной женщины цѣлый мѣсяцъ, за исключеніемъ почтенной мистриссъ Фляниганъ, жены нашего метръ-д'отеля, да еще жалкихъ представительницъ прекраснаго пола, ѣхавшихъ на пароходѣ. О стамбульскихъ красавицахъ, окутанныхъ якмаками и шлепающихъ желтыми, отвратительными папушами — и говорить не стоитъ!

Этотъ день былъ отмѣченъ другимъ бѣлымъ камешкомъ; онъ доставилъ мнѣ случай полюбоваться еще одной красавицею. Безмолвно стояла она, когда мы вдвоемъ снимали портретъ съ нея. (Я упоминаю о числѣ портретистовъ, для избѣжанія скандала). Эту дѣвушку зовутъ Маріамою; она родилась въ Сиріи.

Во время сеанса, изъ-за плеча молодой госпожи своей выглядывалъ черный поваръ, съ такой добродушной улыбкою, какую въ состояніи нарисовать одинъ только удивительный Лесли.

Брата Маріамы наняли мы въ проводники для обозрѣнія города и для безошибочной покупки золотыхъ шарфовъ и платковъ, запастись которыми въ Бейрутѣ, по мнѣнію иностранцевъ, весьма выгодно; Много пришлось вамъ употребить хитростей, чтобы одолѣть застѣнчивость маленькой Маріамы. Сначала остановилась она вдали отъ васъ, по другую сторону двери, откуда черныя глазки ея блестѣли, какъ звѣздочки. Увѣщанія брата и матери не могли вызвать Маріамы изъ этой закуты. Нечего дѣлать; надобно было приняться за портретъ старухи. Но какъ изобразить эту необъятно толстую фигуру? Сама старуха испугалась бы при взглядѣ на свое вѣрное изображеніе. Нѣтъ; мы нарисовали прекрасный идеалъ, въ которомъ не было, разумѣется, ни одной черты, схожей съ оригиналомъ, исключая желтаго платья, ожерелья изъ секиновъ, жемчужныхъ нитокъ и другихъ украшеній, которыя, спускаясь съ шеи, доходили до самаго живота этой толстѣйшей женщины. Рисунокъ и теперь хранится у меня: старуха похожа на леди, какъ рисуются онъ въ изящныхъ альбомахъ.

Окончивъ портретъ, мы вручили его матери нашего проводника, она передала его черномазому повару, а тотъ показали уже, не переставая улыбаться, маленькой Маріамъ, которая послѣ этого выступила впередъ и охотно покорилась своей участи.

Судя по веселой наружности этихъ людей, по ихъ склонности къ смѣху, по нарядной одеждъ женщинъ и опрятности маленькаго домика, разрисованнаго прекрасными арабесками, устланнаго чистенькими цыновками и свѣжими коврами, — надобно думать, что нѣкоторыя семьи живутъ въ Бейрутъ очень комфортабельно. Здѣсь видѣлъ я книгу и на стѣнѣ темный образъ Божіей Матери, именемъ которой названа прекрасная Маріама.

Верблюды и солдаты, базары и каны, фонтаны и палатки, аллеи и рынки такъ пестро перемѣшаны здѣсь, такъ богаты свѣтомъ и тѣнью, что художникъ могъ бы прожить въ Бейрутѣ нѣсколько мѣсяцевъ съ большимъ удовольствіемъ и даже съ значительной для себя пользою. Новый костюмъ смѣшанъ въ этомъ городѣ съ живописной одеждою древности. По рынкамъ проходятъ здѣсь закрытыя синимъ покрываломъ женщины Ливана, съ высокими рогами на лбу. Тысячи лѣтъ назадъ тому, когда писали еще еврейскіе пророки, рога эти носились въ Ливанѣ.

Ночью капитанъ парохода далъ блестящій балъ съ ужиномъ, и самъ, посреди своей команды, превращенной въ музыкантовъ, энергически колотилъ въ барабанъ палкою. Голубые огни и ракеты летѣли на воздухъ съ рей нашего корабля, на торжественные сигналы котораго отвѣчалъ залпами другой англійскій пароходъ, стоявшій въ гавани.

Праздникъ нашъ удивилъ капитана-пашу, и онъ прислалъ своего секретаря, освѣдомиться о причинѣ фейерверка. Но лишь только этотъ мусульманинъ ступилъ на палубу, одинъ изъ офицеровъ Тромпа обхватилъ его за туловище и началъ кружить въ вихрѣ вальса, къ общему удовольствію веселой публики. Торжественная наружность пляшущаго дервиша была бы ничто, въ сравненіи съ удивленіемъ и важностью, написанными на лицѣ секретаря во время этого танца; оригинальные па, которые изобрѣталъ онъ для поддержанія своей особы, заслужили общее рукоплесканіе.