Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим - [32]

По минованіи одной опасности отъ скалъ и прибоя, наступила другая: отвратительные чернокожіе дикари, въ прекоротенькихъ рубашонкахъ, бросились по мелкой водѣ навстрѣчу къ намъ и, размахивая руками, начали кричать по-арабски, приглашая васъ сѣсть на плеча къ нимъ. Вѣроятно, эти молодчики напугали дамъ вашихъ больше скалъ и прибоя; но что же дѣлать? бѣдняжки должны были покориться своей участи. Кое-какъ усѣлись они на коричневыя спины этихъ негодниковъ, которые донесли ихъ почти до самыхъ воротъ города, гдѣ шумно тѣснилась густая толпа Арабовъ. Мужчины между тѣмъ разсчитывались съ гребцами. До сихъ поръ припоминаю я съ особеннымъ удовольствіемъ крикъ и проклятія худенькаго и чрезвычайно голосистаго парня, которому, вмѣсто шести, дали по ошибкѣ пять піастровъ. Но какъ различить эти монеты, не умѣя прочесть, что на нихъ написано? И та, и другая вылиты изъ того же негоднаго свинца или олова; я думалъ, что меньшая изъ нихъ имѣетъ болѣе цѣнности; но задорный Арабъ, знавшій, какъ ходятъ эти деньги, изъявилъ очевидное расположеніе перерѣзать горло тому человѣку, который не умѣетъ различить ихъ. Незадолго до этого, здѣсь рѣзали людей и не за такія серьозныя вещи.

По выходѣ на берегъ, мы прежде всего позаботились отыскать взорами нашихъ леди. Обнаженные дикаря все еще таскали ихъ на плечахъ, расхаживая по берегу. Пройдя сквозь темные ворота, мы очутились въ улицѣ, запруженной навьюченными лошаками, верблюдами и ихъ погоньщиками. Сквозь эту-то разнохарактерную толпу должны были пройдти mesdames et mesdemoiselles, пріѣхавшія сюда верхомъ на жителяхъ каменистой Аравіи. Мы поспѣшили войдти въ первую отворенную калитку, пробрались между лошадей, стоявшихъ подъ навѣсомъ крытаго двора, и поднялись по каменной лѣстницъ въ домъ русскаго консула. Прислуга его встрѣтила насъ очень вѣжливо. Дамы, сопровождаемыя ящиками и чемоданами (предметомъ нашихъ особенныхъ заботъ), пройдя нисколько террасъ и лѣстницъ, были введены въ небольшую, очень комфортабельную комнату, въ которой сидѣлъ представитель Россіи. На англійскихъ просто, но со вкусомъ одѣтыхъ дамъ съ удивленіемъ смотрѣли смуглолицыя женщины, въ чалмахъ, съ отрепанными хвостами, безъ корсетовъ, съ золотыми монетами и голубыми бусами на шеѣ; на террасахъ черные повара, раздувая огонь, возились съ какими-то престранными горшками и кастрюлями; дѣти, въ длинныхъ, пестрыхъ блузахъ, покинувъ игры и занятія, пришли также смотрѣть на насъ. При входѣ нашемъ въ прохладную комнату, въ которой былъ сводъ, рѣшатчатыя окна, выходившія на море, портретъ русскаго Императора и образа св. Георгія и Божіей Матери, консулъ принялъ насъ очень любезно и угостилъ гранатами, сахаромъ и трубками съ какими-то благовонными чубуками, аршина въ три длиною.

Увѣренные въ любезности русскаго консула, мы оставили у него дамъ и пошли знакомиться съ нашимъ собственнымъ представителемъ. Улицы этого городка также непріятны для копытъ лошади, какъ и для ногъ путешественника. Многія изъ нихъ изрыты ступеньками, ведущими прямо въ домы обывателей; чрезвычайно неопрятные конюшни и чуланы занимаютъ нижніе этажи этихъ зданій; вы идете безчисленными коридорами, подымаетесь съ террасы на террасу и видите, гдѣ ни попало, маленькія комнаты: семейства живутъ столько же въ нихъ, сколько и на террасахъ.

Англійскаго консула нашли мы въ такой же комнаткѣ со сводомъ; на стѣнѣ висѣла старинная картина, изображающая гербъ Англіи. Здѣсь-то принимаетъ подданныхъ королевы Викторіи этотъ почтенный старикъ, въ красномъ халатѣ, вооруженный истертой палкою съ оловяннымъ набалдашникомъ, которая служитъ атрибутомъ его званія. Онъ предложилъ къ нашимъ услугамъ трубки, кофе, и отдалъ для спанья всѣ постели, а самъ улегся на террасѣ. Мы хотѣли отблагодарить его за это гостепріимство; но онъ отказался отъ всякаго вознагражденія, говоря, что принимая насъ, онъ исполнилъ только долгъ свой. Я думалъ, что этотъ достойный человѣкъ получаетъ очень хорошее жалованье отъ нашего правительства, но оказалось, что оно ни одному изъ нашихъ консуловъ въ Левантѣ не даетъ ни единаго фартинга. Имѣемъ ли мы право жаловаться послѣ, что у насъ нѣтъ хорошихъ агентовъ? Если эти достойные люди и сплутуютъ подъ-часъ, можно ли намъ обвинить ихъ по справедливости? Гордые и надутые своей важностью Англичане, путешествуя по этимъ странамъ и видя, что правительства другихъ націй поддерживаютъ здѣсь своихъ представителей весьма прилично, — не могутъ не чувствовать стыда и униженія, прибѣгая къ безсильному покровительству консульскаго флага Великобританіи.

Дѣятельная молодежь вышла на берегъ прежде васъ и захватила всѣхъ лошадей, которыхъ можно было нанять для дальнѣйшаго путешествія; но мы надѣялись на письмо Галиля-паши, въ которомъ предписывалось всѣмъ пашамъ и губернаторамъ оказывать намъ всевозможную помощь. Кади и вице-губернаторъ Яфы, узнавъ, что мы владѣемъ такимъ документомъ, поспѣшилъ явиться на поклонъ къ предводителю нашей партіи. Онъ брался сдѣлать для насъ все на свѣтъ, и хотя не было дѣйствительно лошадей, но онъ обѣщалъ прислать ихъ черезъ три часа. Послѣ этого мы простились съ нимъ съ улыбкой, поклонами и привѣтствіями, которыя передавались съ одной стороны на другую покорнымъ переводчикомъ. Но часы проходили, а топота конскихъ копытъ не было слышно. Мы поѣли яицъ съ хлѣбомъ, и небо зажглось вечерней зарею; мы принялись за трубки и кофе, и настала ночь. Не бросилъ ли этотъ человѣкъ въ насъ грязью? Не насмѣялся ли онъ надъ нашими бородами и не обезчестилъ ли своимъ обманомъ мирныхъ могилъ нашихъ матушекъ? подумали мы и рѣшились отыскать этого безчестнаго исполнителя правосудія въ его собственномъ логовищѣ. Теперь трудно было надуть насъ комплиментами; мы хотѣли прибѣгнуть къ суровому языку оскорбленнаго достоинства и познакомить этого негодяя съ ревомъ британскаго льва, приведеннаго въ негодованіе: грозно воздвиглись мы, облеченные гнѣвомъ и яростью. Бѣдный консулъ несъ передъ нами фонарь, въ которомъ горѣла маленькая восковая свѣчка, а впереди выступали два проводника, вооруженные саблями. Шумя и бряцая оружіемъ, гордо шли мы по улицамъ Яфы, намѣреваясь сдѣлать нападеніе на кади въ его собственномъ диванѣ. Сохраняя величавый и негодующій видъ, я былъ однакоже очень радъ, что намъ не привели лошадей: это обстоятельство давало мнѣ случай познакомиться съ восточной жизнью.