Путевой обходчик - [19]

— Все, — ответил за всех Иркут.

— Тогда вперед.

Иркут поправил на плече автомат и двинулся по туннелю.

Шли медленно. Через каждые десять — пятнадцать шагов Иркут подавал голос, говоря либо: «Можно!», либо: «Порядок!»

Сам он продвигался по туннелю с чрезвычайной осторожностью, то и дело останавливаясь и напряженно вглядываясь во тьму. Иногда вдруг втягивал ноздрями затхлый воздух, словно пытался учуять запах возможного врага. Потом хмурился и с еще большей осторожностью перемещался вперед, постоянно держа руку на спусковом крючке автомата.

Вдруг Иркут остановился и направил луч фонаря на землю. Он нагнулся и что-то поднял. За спиной у него послышался шум, Иркут резко обернулся и направил во тьму автомат.

— Гром, ты?

— Я.

— Не подлезай так тихо, я чуть тебя не застрелил.

Гром остановился рядом с другом. Посмотрел на его озабоченное лицо и спросил:

— Нашел что?

— Да. Вот это. — Иркут протянул ключи.

Гром взял ключи, рассмотрел их под лучом фонаря. Хмыкнул.

— Совсем не ржавые. Как они сюда, интересно, попали? Здесь же никого не бывает…

— Может, это Шплинт обронил? — предположил Иркут.

Гром посмотрел на него, прищурившись.

— Как он мог их обронить? Думаешь, что он уже был здесь? По-твоему, мы разминулись?

Иркут ответил спокойно:

— Но менты же не могли принять его здесь, в этом месте. Они сюда нос не суют.

Из темноты вынырнула физиономия Кости:

— Эй, парни, что случилось?

Гром молча протянул ему ключи, не сводя с его лица пристального взгляда. Костя внимательно рассмотрел ключи и сказал:

— Это ключи от мотика. Но у Шплинта таких не было.

— Ты уверен?

— На все сто. Я катался на его мотике, и не раз.

— Тогда кто здесь еще шарахается?

Костя пожал плечами:

— Поди знай. Сброда в метро полно. Может, кто и забрел.

— Может, это диггеры? — предположил Иркут. — Они под землей все щели излазили.

— Ладно. — Гром забрал у Кости ключи и сунул в карман. — Потом разберемся. А сейчас надо идти. Иркут, давай вперед!

Иркут кивнул, поправил на плече автомат и снова зашагал в черное непроглядное чрево туннеля.

Минута, две, три… Иркут напрягал все чувства, пытаясь определить источник опасности. А то, что опасность есть, он знал наверняка. Чутье, не раз спасавшее его на поле боя, не подводило и сейчас.

Однажды Иркут спас весь взвод, буквально носом учуяв минное поле. Никто не мог понять, как ему это удалось. Да он и сам бы не смог толком объяснить. Когда кто-нибудь спрашивал, он либо отмахивался, либо отвечал, пожимая плечами:

— Воняет не только дерьмо. Железо тоже воняет.

— Чем? — спрашивали его.

Иркут усмехался и отвечал:

— Железом.

Но сейчас, в туннеле, пахло не мертвым железом. Опасность исходила от чего-то живого. От чего? Бог весть…

Шагая по черному туннелю, Иркут вдруг припомнил одну ночную вылазку. Их тогда было трое. Иркут, сержант Вацетин, маленький жилистый паренек с неизменной ухмылкой на конопатом лице, и рядовой Стефанко, рослый, медлительный, осторожный. Ребята были не промах. Тертые калачи, продутые всеми ветрами, не раз пробитые и заштопанные. Назад вернулся он один. Чутье помогло обойти растяжку. У Вацетина и Стефанко такого чутья не было.

Иркут с тех пор не раз думал — что, если бы они тогда не разделились, что, если бы подошли к той роковой растяжке втроем? Возможно, он тоже погиб бы. А возможно… Иркут гнал от себя эти мысли, однако где-то там, в самой глубине сознания, он никак не мог себя простить. Простить за что? Он и сам не знал…

Иркут посмотрел на свои руки. Они были грязные и исцарапанные, словно он весь день лазил по горам, поросшим колючей травой. На лице его появилась усмешка. Он тихо прошептал детский стишок, который ему когда-то — в качестве упрека, конечно, — читала мать:

Надо, надо умываться

По утрам и вечерам.

А немытым трубочистам —

Стыд и срам, стыд и срам…

Внезапно сырую темноту туннеля взрезал женский крик.

«Вот оно! Началось!» — промелькнуло в голове у Иркута. Он повернулся и ринулся назад, держа автомат на изготовку, готовый прошить очередью любого врага, будь то хоть сам дьявол.

Когда он подбежал, все сгрудились вокруг Ольги. Она стояла с растерянным видом и смотрела куда-то вниз.

— Что тут? — спросил Иркут.

— Сам посмотри, — ответил со странной усмешкой Гром.

Несмотря на усмешку, вид у него был озадаченный. Иркут присел у ног Ольги.

— Я случайно наступила… — оправдывалась девушка. — Испугалась страшно. Я не знала, что это.

— Тише, — сказал Иркут.

Нога Ольги увязла в белом мотошлеме. Иркут снял мотошлем с ее ноги и поднялся. Протянул шлем Грому:

— Взгляни.

Гром взял шлем и осмотрел его. На белом шлеме темнела надпись: «Москва — Воронеж!» Он вопросительно посмотрел на Костю.

— Я нечаянно… — продолжала виновато верещать Ольга, словно кто-то в чем-то ее обвинял. — Честное слово…

— Тихо ты! — злобно цыкнул Костя, разглядывая шлем.

А Катя погладила Ольгу по голове и участливо спросила:

— Как нога? Цела?

— Да. Я просто… испугалась.

Катя кивнула:

— Еще бы! У меня бы сердце разорвалось от страха.

Костя осклабился:

— Ну бабье! Шлем увидела — и сразу вопить! Гром, видал? Что за народ эти бабы!

— Ты мне зубы не заговаривай, — процедил Гром. — Что это значит? Шплинт ведь ездил на мотокросс в Воронеж?