Путеводный нейрон. Как наш мозг решает пространственные задачи - [72]

По какой-то причине у людей с DTD такого компаса нет. Трагедия пациентов с болезнью Альцгеймера в том, что компас, который у них всегда был, теперь исчезает, а их карта сжимается. Дезориентация становится их обычным состоянием, и они теряются в хорошо знакомых местах. Несмотря на это, многие из них предпочитают ходить, а не оставаться на месте. Кажется странным, что они, лишенные карты и компаса, хотят раздвинуть тесные горизонты, однако их поведение не слишком отличается от поведения любого человека, заблудившегося в дикой природе, – он скорее продолжит углубляться в неизведанное, чем будет ждать на месте, пока его спасут. В деменции хуже всего то, что никто вас не спасет – вы предоставлены сами себе. Движение же, по крайней мере, дает вам выбор.

Передвижения пациентов с болезнью Альцгеймера довольно хорошо изучены, в частности, специалистами, к которым обращаются для их поиска. Как мы видели в главе 8, они обычно придерживаются дорог и идут по прямой, пока не натыкаются на препятствие. Это происходит потому, что восприятие пространства у них сжалось до одного измерения, предполагает Роберт Кестер, чья база данных, International Search and Rescue Incident Database, начиналась как реестр потерявшихся людей, страдавших от деменции. «Если у вас тяжелая деменция, вы всегда находитесь в незнакомом месте. Вам недоступна долговременная память, и вы не способны формировать кратковременную. Ваша реальность ограничена тем, что вы видите. Вы не можете выбрать все, что позади: для вас там ничего не существует. Поэтому единственный вариант – то, что находится перед вами, и это заставляет вас двигаться по прямой».

Бродяжничество давно считалось одним из патологических симптомов деменции. Врачи, социальные работники и родственники часто пытаются запретить пациентам гулять в одиночестве, опасаясь, что те причинят себе вред или не вспомнят дорогу назад. «Когда человек, страдающий деменцией, отправляется на прогулку, им двигает желание подышать свежим воздухом или размяться, – отмечает антрополог Меган Грэм в одной из последних статей. – Когда же человек, страдающий деменцией, выходит за предписанные границы, это уже бродяжничество, поиски выхода или бегство»[390].

Как бы то ни было, бродяжничество может быть не столько проявлением болезни, сколько терапевтической реакцией на нее. Несмотря на то что деменция, и в частности болезнь Альцгеймера, может вызвать сильную дезориентацию, Грэм считает, что бродяжничество можно рассматривать как «стремление жить и развиваться, а не итог болезни и деструкции»[391]. Многие социальные работники разделяют эту точку зрения. Крупнейшая благотворительная организация Великобритании, занимающаяся исследованиями и помощью пациентам с болезнью Альцгеймера, Alzheimer’s Society, считает «бродяжничество» неверным термином, потому что «оно предполагает отсутствие цели, тогда как эти прогулки зачастую имеют цель»[392]. Перечислен ряд возможных причин, побуждающих пациентов двигаться: привычка, выработанная всей жизнью, скука, беспокойство или волнение, поиски места или человека из прошлого, которые, как им кажется, рядом. Или у них была какая-то цель, но они забыли и просто идут.

Может быть, они хотят убедиться, что еще живы. Когда они сидят в кресле в комнате, которую не узнают, и не могут вспомнить прошлое, то перестают понимать, кто они. Но во время движения они снова становятся путешественниками, возвращаются к одному из древнейших человеческих занятий, и все становится возможным.

Что происходит, когда человеку, страдающему деменцией, позволяют идти туда, куда он хочет? Несколько лет назад в Хелмсдейле, прибрежном городке в Шотландском высокогорье, нескольким пациентам с деменцией выдали GPS-трекеры и предоставили свободу, которой они были лишены с тех пор, как подтвердился диагноз. Хелмсдейл расположен между Северным морем и обширными пустошами, заросшими дроком и вереском; масса возможностей для прогулок – и для того, чтобы заблудиться, если вы плохо ориентируетесь.

Программу разработала Энн Паско, энергичная и разговорчивая уроженка Южной Африки, у мужа которой, Эндрю, в 2006 году в возрасте пятидесяти восьми лет диагностировали сосудистую деменцию[393]. Энн выросла в большой дружной семье и была поражена тем, что в Великобритании родственники таких пациентов вынуждены самостоятельно бороться с бедой. «Это был долгий, одинокий путь, и я пришла к твердому убеждению, что никто не должен проходить его в одиночку», – говорит она. С помощью благотворительного общества Alzheimer’s Society и специалистов из Плимутского университета она основала местную сеть поддержки, чтобы Хелмсдейл, где пожилых людей гораздо больше, чем молодых, стал «дружественной средой» для людей с деменцией[394].

Когда Эндрю сообщили, что у него деменция, он попросил Энн не лишать его любимых занятий. Больше всего он любил гулять по холмам и фотографировать оленей, но болезнь сделала это невозможным: он теперь даже не осознавал, что может заблудиться. А если случалось заблудиться – не понимал, что это произошло. Однажды он взял соседскую собаку и пошел прогуляться по берегу, а нашли его восемь часов спустя в нескольких километрах от дома. Поэтому Эндрю по большей части сидел дома, а когда они ехали на поезде в Эдинбург через национальный парк Кэрнгормс, с тоской смотрел на холмы.