Путеводная звезда - [3]

— Вообще-то я согласна. Во всяком случае, я с радостью посмотрела бы, как кто-нибудь выпустил бы дух из некоторых надутых болванов. Только как это сделать, Дэвид? Как?

— Старый Ник… насколько я понимаю, он — единственный член Совета…

— Наш дражайший работодатель послеживает за нравственностью своих шестерок, но — сугубо из соображений поддержания порядка в лавке. Мы с ним как-то говорили, так он сам прямо так и сказал, а потом еще добавил: «И кому какая разница, чем торгует эта лавка? Ха-ха-ха». Нет, Николасу ван Рийну слабо подходит роль альтруиста. Разве что предварительно трансмутировать каждый атом жирной его туши.

— Новый изотоп, — устало засмеялся Фолкейн. — Ван Рийн-двести тридцать пятый, или, чтобы уж все по правилам, Vr-235…

А затем он скользнул взглядом по туманности, словно беседовавшей с ним через эти непостижимые сотни парсеков, и напряженно замолк.

Произошло это вскоре после эпизода с Сатаной, когда владельцу «Пряностей и спиртных напитков» настоятельно потребовалось еще раз покинуть покой и уют Содружества, высунуть толстую свою шею в безрадостный, неприветливый мир, а в конечном итоге совершить месячный вояж на корабле, не имевшем запасов пива. Возвратившись домой, он поклялся всем святым и многим, каковое таковым не является: больше — никогда!

Да в общем-то, все последующее десятилетие и не было никакой особой необходимости нарушать эту клятву. На освоенных торговых площадках работали великолепно подобранные кадры; пионеры вроде команды «Через пень-колоду» находили все новые и новые многообещающие территории, так что бизнес рос и процветал. В довершение всего ван Рийн сумел стать единоличным повелителем Сатаны; эта блуждающая, лишенная солнечного света планета, оттаявшая после недавнего сближения с гигантской звездой, представляла собой идеальное место для производства некоторых необычных изотопов, производства в масштабах, соизмеримых с общим на них спросом. Подобная промышленная деятельность не была его, как выражаются англичане, чашкой чая, «или», как заявлял сам ван Рийн, «моим стаканом Дженевера, каковой стакан этот медлительный, как безногая черепаха, дворецкий должен доставлять мне, прежде чем я пересохну от жажды и рассыплюсь в прах». Посему производством занимались субподрядчики — по договорам, условия которых сильно напоминали обыкновенный грабеж на большой дороге.

Многие удивлялись — причем делали это языком весьма живописным и не весьма пристойным — почему это он не уйдет от дел и не загонит себя пьянкой в могилу? Могила потребовалась бы весьма обширная, однако они брались ее выкопать собственными руками. И с радостью, песнями и плясками. Получая сведения о подобных разговорчиках, ван Рийн только ухмылялся и еще старательнее высматривал, какую бы цену вздуть, и — наоборот — кого бы из конкурентов подрезать низкой ценой на свой товар. Как бы там ни было, по сравнению с бурными прошлыми годами это десятилетие являло собой тишь да гладь, да Божью благодать. Когда разнесся слух, будто старый прохиндей собирается взять Койю Коньон, любимую свою внучку, в продолжительное путешествие — и при этом на яхте не будет ни одной из его любовниц, — надежды, что энергия старика подыстощилась, а того и гляди — совсем кончится, вспыхнули с новой силой.

«Не то чтобы я пылала особой любовью к этим королям коммерции, — думала Койя через несколько недель после отлета с Земли, — но все же лучше им не знать, что мы сейчас на инопланетном, нечеловеческом корабле, оборудованном несколько странно, но явно готовом к бою, и что направляемся мы в места, никем доселе не исследованные. Ведь если узнают — их кондрашка хватить может».

Она стояла перед проделанным в стенке коридора иллюминатором. Земные корабли не имеют подобных излишеств, однако для привычных к небесным просторам ифрианцев закрытое помещение — самый верный путь к сумасшествию. Воздух был чуть разреженнее, чем на Земле, на уровне моря, и в нем чувствовался легкий, чуть горчащий запах пернатых тел. Из вентилятора доносилось не только его собственное бормотание, но и приглушенное расстоянием хлопанье крыльев — свободные от вахты члены экипажа летали и кувыркались в огромном, только для этого и предназначенном помещении. Даже эти недели путешествия не совсем приучили девушку к трем четвертям g, она чувствовала себя необыкновенно легкой.

Но сейчас Койя этого не замечала. В начале полета она с радостью окунулась в приключение. Все было необыкновенно интересно, каждый день сулил миллионы новых открытий. И ничего, что она была единственным — если не считать дедушки — человеком на корабле. Дедушка вообще прелесть, хоть и похож на медведя. И он всегда был таким — с ревом врывался в их дом, подбрасывал внучку под самый потолок, чуть не до макушки засыпал привезенными с десятков планет подарками, рассказывал удивительные истории, брал к себе на яхту или в театр, а позднее — в поездки чуть не по всей Солнечной системе… Дедушка дедушкой, а подружиться с ифрианцами, узнать хоть немного, о чем и как они думают и чем они отличаются друг от друга, обмениваться с ними музыкой, воспоминаниями и мифами, наблюдать их воздушные танцы и демонстрировать им земной балет — все это было интересно и восхитительно.