Путеводитель хитч-хайкера по Галактике - [2]

В 8 часов утра в четверг самочувствие Артура Дента оставляло желать много лучшего. Он открыл глаза, обвел комнату неясным взором, встал; как в тумане, проковылял к окну, увидел бульдозер, нашел шлепанцы и отправился умываться.

Зубную пасту на щетку. Почистим зубы. Зеркало повернуто к потолку. Поправим зеркало. В нем мелькнул второй бульдозер за окошком, потом небритая щека. Артур побрился, умылся и прошлепал на кухню, где намеревался разыскать что-нибудь, не вызывающее возражений у его желудка.

Кофейник, газ, кофе, молоко. Зевок. В мозгу Артура крутилось слово желтый, дожидаясь, пока Артур обратит на него внимание.

Бульдозер за окном был, в общем-то, не из маленьких. Артур уставился на него.

«Желтый», — подумал он и пошел одеваться. В ванной он выпил стакан воды, потом еще один. В голову ему пришла мысль, что это, возможно, похмелье. Почему у меня похмелье? Пил я вчера или не пил? Артур решил, что, очевидно, пил. Краем глаза он снова заметил бульдозер. «Желтый», — подумал он и пошел в спальню.

Он остановился и собрался с мыслями. Бар, мелькнуло у него в голове. О господи, бар. Он смутно помнил, что вчера был страшно зол; зол потому, что случилось что-то очень важное и неприятное. С кем-то он об этом говорил, и, похоже, со многими: ему ясно вспомнилось, как на него снизу глазело множество людей. Что-то насчет новой дороги, о которой он узнал только вчера. В планах строительства она, конечно, была уже давно, но только о ней, похоже, никто не помнил. Забавно. Он глотнул воды. Ничего у них не выйдет. Никому эта дорога не нужна. В совете опять чего-то напортачили. Ничего у них не получится.

Боже, но какое после этого тяжкое похмелье. Он внимательно осмотрел свое отражение, высунул язык. «Желтый», — подумал он. В голове у него тяжко ворочалось слово желтый, дожидаясь, пока он обратит на него внимание.

Через пятнадцать секунд в спальне его не было. Он лежал в грязи перед большим желтым бульдозером, который направлялся к его дому.

Ничто человеческое не было чуждо мистеру Проссеру, поскольку он был человеком. Другими словами, двуногой формой жизни на углеродной основе, произошедшей от обезьян. Если быть более точным, ему было сорок лет, он был толст, неопрятен и работал в городском совете. Интересно, что он, хотя ему самому и не было это известно, был прямым потомком Чингисхана, но поколения, вклинившиеся между пращуром и потомком, и смешение рас так запутали его гены, что монгольские черты почти пропали, и все, что осталось у мистера Проссера от его прославленного предка — это заметная предрасположенность к полноте, и любовь к маленьким меховым шапочкам.

Ни в коем случае не был мистер Проссер великим воином; он был всего лишь нервным, вечно озабоченным работником городского совета. Особенно он нервничал, когда в его работе что-то не ладилось.

Сегодня не ладилось следующее: ему поручили покончить с домом Артура Дента до окончания рабочего дня. Похоже, что именно это ему и не удастся.

— Встаньте, мистер Дент, — сказал он. — У вас все равно ничего не выйдет. Не будете же вы все время лежать перед бульдозером?! — Он пытался заставить свои глаза яростно сверкнуть, но они ему просто не желали подчиняться.

Артур повернулся в чавкающей грязи и отозвался: — Пари? Посмотрим, кто проржавеет раньше.

— Но вам же все равно придется подчиниться, — сказал мистер Проссер, схватив свою шапочку и нахлобучив ее поглубже. — Эту дорогу нужно построить, и ее построят!

— В первый раз слышу о какой-то дороге, — отозвался Артур. — А кому нужно ее строить?

Мистер Проссер погрозил ему пальцем, смутился, и убрал руку за спину.

— Как это — кому нужно ее строить? Это объезд. Такие дороги всем нужны.

Объезд — это устройство, благодаря которому люди из точки А мчатся в точку В в то время, как другие люди мчатся из точки В в точку А. Те, кто живут в точке С, как раз посередине, никак не могут взять в толк, что такого особенного в точке А, зачем столько народу из точки В так туда стремится, и что такого особенного в точке В, и зачем столько народу из точки А стремятся туда. Лучше всего было бы, думают они, если бы все вместе собрались и раз и навсегда решили, где же, черт побери, они хотят быть.

Мистер Проссер хотел быть в точке D. Точка D — не какое-то определенное место, а просто любая точка пространства как можно дальше от точек А, В и С. У мистера Проссера в точке D был бы симпатичный маленький домик со скрещенными топориками над дверью, и мистер Проссер захаживал бы вечерами в точку Е — ближайшую к точке D пивную. Жена мистера Проссера для украшения дома предпочитала, разумеется, плющ, но ему хотелось, чтобы были топоры. Он не знал почему — просто ему нравились топоры. Он покраснел, заметив, что бульдозеристы усмехаются.

Мистер Проссер переминался с ноги на ногу, но ждать было неудобно ни на той, ни на другой. Очевидно, кому-то в этой ситуации не хватало твердости, и он молил бога, чтобы это был не он.

— Вы имели право внести предложение или заявить протест в надлежащее время, — промямлил он.

— Надлежащее время! — завопил Артур. — Надлежащее время? Я первый раз услышал об этом вчера, когда ко мне явился какой-то рабочий. Я спросил: «Вы пришли вымыть окна?» «Нет», — сказал он, «снести дом». Он, конечно, не сказал об этом сразу, нет. Сначала он протер пару стекол и взял с меня пять фунтов, а сказал уже потом.