Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1 - [123]
Я начал с того, что осведомился, есть ли у них особый язык, и начал спрашивать слова. К большой моей досаде мне отвечали по-малайски, повторяя мои же слова. Я спрашивал многих, прислушивался к их разговору — один малайский язык, старый забыт. Мне, однако, сказали, что, может быть, некоторые старые люди и знают его, также сообщили, что оран-букит, которые прячутся от других, не едят соли и риса, говорят на языке, отличном от малайского. Здешние оран-утан находятся постоянно в сношениях с малайцами, и некоторые даже имеют плантации, хотя отвергают магометанство, и большинство мужчин предпочитает свой простой и удобный костюм [малайскому].
Вечером около моей «комнаты» собралось один за другим почти все мужское население. Я снова завел разговор о языке, яде и о дороге в Иохор-Бару. Здесь живет уже несколько лет китаец-плантатор, который был очень любезен со мною, принес мне курицу, бананов. Он уверяет, что мне предстоит еще путешествовать около двадцати дней. Что касается яда для стрел, то он приготовляется из прокипяченного до сгущения настоя коры дерева ринги, к которому прибавляют еще варан и зерна лемоннитис. Раненный отравленною стрелой человек не живет более нескольких часов; съеденный яд действует смертельно в тот же день. Яд может быть сохранен несколько лет.
Общий тип лица у этих людей не отличается от малайского; не зная, что это так называемые оран-утан, я бы подумал, что нахожусь среди малайского населения. Толстые губы, широкий нос, часто курчавые волосы, вообще грубые черты лица, особенно же отсутствие костюма отличают оран-утан от малайцев, но до сих пор я не встретил среди них ни одного с особенным типом лица.
Странное дело: не знаю, завтра или послезавтра Новый год.
Вот результат измерений, которые я делал при многочисленном собрании оран-утан на открытом воздухе.
N3. Посмотреть сверху, голова кажется совершенно овальная. Нет париетального расширения, она шире всего около ушей. Индекс ширины между 76–82. Встречаются носы с горбом — Унга.
Нарисовал двух оран-утан, которые несколько отличались от других. Ашар очень стыдилась показать мне свою грудь, между тем как большинство других, правда, замужние, весь день ходили с болтающимися отвислыми грудями. Она была недурна, хотя массивно сложена и не выше 1.41 м.
У Послами несколько ран от какой-то болезни изменили контур верхней губы. Щетинистые брови были очень широки и между другими волосками отличались некоторой своею длиной. Другой [Покето] имел громадный, торчащий клочьями парик.
Пришел старик, который, как предполагали, должен был знать старый язык. Но повторилось то же, что и вчера, — о большинстве слов он уверял, что нет других названий, как малайские, но между прочим нашлось около дюжины слов, которые оказались тождественными с записанными мною в Бадоне, так что, вероятно, диалект здесь был тождественный. Говорят, что в 6 дней я могу достичь Индау. Послал людей повалить несколько деревьев, чтобы пройти глубокие места. К полудню пришли еще 6 человек оран-утан, из которых один — Унга — с крючковатым носом. Все — с курчавыми волосами.
[1 января 1875 г.]. Квала-Мынтай, по дороге в Дукун. Когда я и мои люди были уже в пирогах, оказалось, что оран-утан, которые должны были нести вещи и прорубать дорогу, боясь работы, разбежались. Пришлось послать батена и помулу за ними. Чтобы принудить оран-утан вернуться, им даже пригрозили, что иначе я так рассержусь, что убью их. Пришло человек шесть. Батен (начальник), молодой низкого роста якун с приятною физиономиею, шел впереди, прорубая во многих местах тропинку и строя примитивные мосты через многочисленные ручьи.
Тропинка, хотя приходилось шагать и лазать через массу поваленных стволов, не была слишком утомительною, так что я почти не усталый, пришел к 4 часам к хижине, в которой 4 или 5 малайцев из Иохор-Бару жили временно, занимаясь резкой ротанга. Хижина была на сваях, не имела стен, только с одной стороны крыша опускалась до пола. Даже и пол был так шаток, что я должен был приказать своим людям сделать несколько подставок, прежде чем устроить мою постель. Страдая постоянно от лихорадки, я, чтобы хоть отчасти избегнуть ночью ветра, который свободно мог гулять в этом жилье без стен, устроил себе низкую палатку из моих непромокаемых одеял, что было очень кстати, потому что вечером у меня был пароксизм. В лесу, где мы проходили, много следов слонов.
[2] января. По дороге к р. Сегамат. Выпил мою последнюю чашку кофе и открыл последний ящик бисквитов. Дорога, как и вчера, очень изрядная, хотя поваленных стволов и ручьев много, но так как уже 7 дней здесь не было дождя, то тропинка суха. Мог дорогой без неудобств и приключений думать не только о ней, но и о четвертой (!) экспедиции на Новую Гвинею с братом Владимиром.
В 12 часов пополудни пришли к селению на р. Сегамат, но приходится отложить дальнейший путь до завтра за неимением пирог.
Большинство хижин так стары и скверно построены, что из опасения, чтобы ветер не сдул их, почти все привязаны ротангом к крепким кольям, вбитым в землю.
Отдохнув и позавтракав, я приказал созвать всех жителей. Собрались мужчины, женщины, дети. Рост мужчин варьировал между 1.53—1.62, женщин 1.30—1.40. Одна из девочек имела очень курчавые волосы, и, хотя была очень недурна (или, быть может, потому), закрывалась, пряталась (чтобы обратить на себя внимание). Ее мать [также] имела курчавые волосы; отец умер. Я нарисовал хорошенькую Eгу, у которой около сосков окружность только что начинала вспухать.
