Путешествия к Лобнору и на Тибет - [371]

Боковые скалы описываемого ущелья в нижнем его поясе состоят из сланца, повыше из сиенита. Все эти скалы изборождены трещинами и выбоинами, да притом посыпаны, словно мукой, лёссовой пылью, так что сплошь имеют одинаковый серовато-желтый цвет. Местами залегают крупные осыпи. Узкие же ущелья, то безводные, то с речками, впадающими в Кураб[969] от снеговых вершин, бороздят те же горы. Бесплодие царит здесь всюду. Лишь кое-где, под навесом скал или на более отлогих горных скатах, выдаются небольшие площадки, по которым растут чахлые кустики мелкого злака и врассыпную встречаются альпийские формы растений, каковы: ревень (Rheum spiciforme), твердочашечники (Androsace sarmentosa var. flavescens, A. squarrosula n. sp.), пижма (Tanacetum fruticosum?), молочай (Euphorbia sp.), очиток (Sedum quadrifidum), астрагалы (Astragalus sulcatus? Oxytropis chionobia?), Lloydia serotina, Omphalodes sp. Так в среднем поясе описываемых гор. В нижнем же их поясе скаты, засыпанные лёссом, порастают редкими кустами мелкого лука (Allium oreoprasum) и мелкой полыни (Artemisia frigida), так что издали иногда кажутся совсем зелеными; здесь же красивыми пятнами пестреет цветущий твердочашечник (Androsace squarrosula n. sp.), но других цветов мы не видали. Несколько лучше относительно растительности по самому ущелью Кураба, да и то лишь в нижней его части. Там встречаются, опять-таки в ничтожном количестве, кустарники: белый шиповник (Rosa Beggeriana), барбарис (Berberis kaschgarica), золотарник (Caragana pygmaea var.) и кое-где облепиха; местами вьется ломонос; из трав, кроме лука и мелкой полыни, растет дырисун, а в одном месте, под влажным навесом скалы, мы нашли цветущую герань (Geranium Pylzowianum). Собственно по ущелью мы проехали с великим трудом лишь 12 верст. Приходилось то переходить вброд или по крупным валунам р. Кураб,[970] то итти вдоль нее по тем же валунам, то, наконец, тропинка вилась по узким карнизам над крутыми обрывами. Даже для верховых лошадей здесь чрезвычайно трудно; с навьюченными же местами вовсе нельзя пройти. Подножный корм встречался лишь кое-где в нижних частях ущелья; далее вверх этого корма не было вовсе. От ночлежного нашего бивуака (в 21 версте от Полу) я ходил с вожаком еще версты за две через высокий и крутой перевал к тому месту, где, как нам давно уже говорили туземцы, был мост, умышленно разрушенный китайцами. Оказалось, что вместо моста здесь лежало несколько бревен для расширения короткого и узкого каменного карниза над обрывом. Это приспособление было уничтожено; тропинка же в нескольких местах завалена камнями.[971] Но ни то, ни другое не могло бы нас задержать: камни с тропинки можно было сбросить, а через карниз перетащить багаж на руках. Несравненно более препятствовал самый характер всего ущелья. Здесь, повторяю, с небольшим даже багажом, каковой необходим при научных исследованиях, пройти почти невозможно, в особенности летом при большой воде. Да, наконец, если бы мы и пробрались, рискнув погубить часть багажа и вьючных животных, на плато Тибета, то уцелевшие лошади после столь трудного перехода сделались бы совершенно негодны на дальнейший путь. Все эти причины заставили меня отказаться от намерения пройти в Тибет по Курабу. Взамен того, по заранее намеченному плану, решено было направиться к западу вдоль высоких снеговых гор и поискать там, по правде сказать, с малой надеждой на успех, более доступного прохода. Во всяком случае мы должны были провести наступавший июль в Кэрийских горах.

Погода в июне. Вспомним теперь о погоде в минувшем июне. Первая треть этого месяца была проведена нами почти сполна в Кэрии на абсолютной высоте 4700 футов; последние две трети – в северной окраине хребтов Русского и Кэрийского на абсолютной высоте от 8 до 10 тыс. футов.

В Кэрийском оазисе, как и следовало ожидать, стояли постоянные жары, не превышавшие, однако, +33,7 °C в тени в 1 час пополудни и +24,3 °C на восходе солнца. С поднятием нашим на большую абсолютную высоту и с приближением к снеговым горам сделалось, конечно, гораздо прохладнее, хотя все-таки при ясной погоде солнце жгло сильно, и термометр в 1 час дня поднимался в тени до +26,9 °C. Холодно становилось в горах лишь во время дождя, в особенности если при этом выпадал снег в верхнем или даже в среднем горном поясе. Так, 29 июня на нашем бивуаке, при абсолютной высоте в 10¹/₃ тыс. футов, в 1 час пополудни наблюдалось лишь +8,9 °C, а на восходе солнца следующего дня, после дождливой ночи, температура упала до +3,9 °C. Однако ночных морозов в горах до вышеуказанной абсолютной высоты не случалось, потому, конечно, что ночи выпадали облачные или ветреные.

Погода в течение описываемого месяца стояла большей частью облачная; ясно-пыльных дней считалось 11, облачных 13 и пасмурных 6. Атмосфера, как и за всю весну, постоянно была наполнена более или менее густой пылью. Поднималась эта пыль в воздух даже слабым ветром, не говоря уже о бурях. Последних в продолжение июня случилось только четыре, да дважды дул сильный ветер. Затишья стояли часто; на них падает более половины общего числа наблюдений. Ветры исключительного преобладания не имели, хотя чаще других случались южные с отклонениями к востоку или западу.