Путешествия Христофора Колумба: дневники, письма, документы - [229]

Назначая в сентябре 1501 г. Николаса Овандо правителем Эспаньолы, король и королева дают ему пространные инструкции, в которых указывается, что индейцев следует обращать в христианскую веру, оберегать от злоупотреблений как «свободных» вассалов короны и использовать их в «наших интересах», для чего следует взимать с них подать и удерживать десятину и эксплуатировать их труд на разработках золота и на казенных плантациях [193].

Такого рода программа заранее была обречена на неуспех, и Овандо, прибыв на Эспаньолу в 1502 г., сразу же убедился в том, что кастильские поселенцы менее всего расположены были поступаться в пользу своих монархов уже приобретенными выгодами.

Тем не менее эту же программу король и королева продолжали отстаивать в инструкциях, данных Овандо в марте 1503 г., где предписывалось принудительное размещение индейцев во вновь основанных селениях, что окончательно разрушало и без того уже расшатанный общественный уклад индейцев. Ведь таким путем разрывались внутренние связи, которые скрепляли все родовые и племенные сообщества.

Истинные цели этого мероприятия объясняются секретной инструкцией Овандо от 29 марта 1503 г., в которой предписывается закладывать новые селения вблизи золотых рудников, чтобы применять при добыче золота труд индейцев [194].

Этими инструкциями намечался широкий план христианизации индейцев. Овандо ясно дал понять короне, что реальная обстановка, сложившаяся на острове, не позволяет провести в жизнь указания короны, стремившейся овладеть источником рабочей силы – индейцами.

20 декабря 1503 г. смертельно больная королева-ханжа подписывает в Медина дель Кампо следующий указ: «Мы желаем, чтобы упомянутые индейцы были обращены в нашу святую католическую веру и были наставляемы в ней, а для этого необходимо установить более тесные связи между индейцами и христианами, которые живут на этом острове, чтобы они могли общаться друг с другом и друг другу оказывать помощь, дабы остров этот возделывался и заселялся и было на нем всего в изобилии и собиралось бы золото, каковое имеется на нем к выгоде моих кастильских королевств и их обитателей. И повелеваю я дать по этим причинам настоящий указ, каковым поручаю вам, упомянутому нашему правителю, чтобы вы тотчас же, как только получите этот указ, и в дальнейшем добивались и принуждали упомянутых индейцев общаться с христианами этого острова и работать в их домах и собирать и добывать золото и другие металлы и трудиться для возделывания полей и для прокормления христиан – обитателей и поселенцев упомянутого острова» [195].

Лицемерными заботами о спасении душ индейцев королева прикрывала хитроумный замысел: «свободные» подданные, оставаясь людьми, принадлежащими короне, передаются кастильским поселенцам на правах краткосрочного и долгосрочного пожалования. Сама форма пожалования называлась энкомьендой («патронат», «вверение»). Удостоенный монаршей милости кастилец – «энкомендеро» – получал право эксплуатации труда закрепощенных за ним индейцев. При этом, передавая эти права своим кастильским подданным, королева другим указом, подписанным в тот же день, обязала поселенцев-христиан выплачивать короне четвертую часть от всего дохода, который они получат, эксплуатируя труд индейцев. Таким образом «католическая» королева с бухгалтерской точностью фиксировала свою долю в этом «богоугодном» предприятии.

Энкомьенда как форма феодальных пожалований существовала в Кастилии уже давно. Чаще всего феодальный сеньор получал в энкомьенду города и селения. Он обязывался защищать жителей и пользовался там правом сбора в свою пользу определенных податей.

Создавая институт энкомьенды в Америке, корона воспользовалась старыми формами. Но на новооткрытых землях, в иной социальной обстановке за этими формами скрывалось иное содержание. В Америке с энкомьендой с самого же начала связаны были безмерно тяжелые формы феодальной эксплуатации. Этот отвратительный в своем лицемерии «патронат» волков над овцами давал энкомендеро права на жизнь, труд и совесть индейцев.

Испанский законовед начала XVII столетия, Хуан Солорсано-и-Перейра, в своем труде «Индийская политика» прямо говорит о целях, которые преследовали короли Испании, оперируя терминами «свобода» и устанавливая энкомьенду. Солорсано позволяет себе не считаться с христианской демагогией, которой дышит все законодательство об индейцах. Он склонен называть вещи своими именами и поэтому отмечает, что свободные люди по духу феодального права не могут быть отчуждены без соизволения на то своего сеньора. Провозглашая короля непосредственным сеньором индейцев (а подобный акт вытекает из статуса «свободы» последних), законы дают королю, и только ему, исключительное право распоряжаться судьбами своих вассалов. А отсюда следует, что и поселенцы- конкистадоры не могут приобретать индейцев в личное, безраздельное и вечное владение. Им предоставлено лишь временное пользование индейцами на началах ограниченного дарственного акта, причем король-сюзерен волен устанавливать условия подобных держаний. Солорсано, сам потомок конкистадоров и крупный перуанский землевладелец, указывает, что, пытаясь поставить завоевателей и поселенцев в зависимое положение, короли вовсе не стремились к защите интересов индейцев; они желали лишь ограничить влияние и мощь социальной группы, которая выдвинулась на первый план в завоевательных войнах.