Путешествия Христофора Колумба: дневники, письма, документы - [216]
Несмотря на то, что я советовал ему и убеждал его не подниматься вверх по реке, он не поверил мне и против моей воли с двумя лодками и отрядом в 12 человек направился вверх по течению. Там на него напали индейцы, и завязался бой, в котором они перебили всех спутников Диего Тристана и умертвили его самого. Только одному из них удалось спастись, и он вплавь добрался до моего лагеря и принес это известие. От всего этого мы пришли в большое уныние: ведь адмирал остался в открытом море со своими кораблями, мы же лишились лодок и не имели поэтому возможности присоединиться к нему. Вдобавок к этому индейцы не прекращали своих набегов. Они часто совершали нападения, выступая под звуки боевых рогов и барабанов; при этом они испускали вопли, полагая, что мы уже побеждены ими. Средствами защиты нам служили два очень хороших бронзовых фальконета; пороху и ядер у нас было много. Всем этим мы навели такой страх на индейцев, что они не решались приблизиться к нам. Так продолжалось четыре дня. За это время были сшиты мешки из парусов корабля, что оставались у нас, и в эти мешки были уложены все имеющиеся у нас сухари. Я взял два каноэ, соединил их жердями, положенными поверху, и погрузил на каноэ сухари и бочки с вином, маслом и уксусом, укрепив их веревками; а затем, при тихой погоде, подтаскивая каноэ на бечеве, мы доставили к кораблям все грузы, а также и людей. Я с пятью спутниками оставался до конца на суше, а ночью с последней лодкой переправился к кораблям.
Адмирал был высокого мнения обо всем, что было совершено мною и не ограничился тем, что обнял и расцеловал меня за большую помощь, которую я ему оказал, а предложил мне принять на себя командование флагманским кораблем и управление всеми людьми и руководство в путешествии, на что я согласился с тем, чтобы в столь многотрудном деле, каковым оно в действительности и было, сослужить ему службу.
В последний день апреля 1503 года мы на трех кораблях вышли из Верагуа, предполагая совершить обратный переход в Кастилию. И так как корабли были в дырах и изъедены червями, они не могли держаться на воде. Пройдя 30 лиг, мы бросили один корабль. Но оставшиеся два были еще в худшем состоянии, и всех людей, которые находились на этих кораблях, было недостаточно для того, чтобы вычерпывать насосами, ведрами и посудой воду, протекавшую через отверстия, просверленные червями. Таким-то образом, не без величайших трудов и опасностей, думая, что возвращаемся мы в Кастилию, проплыли 35 дней, по истечении коих прибыли на остров Кубу, к ее наиболее низкому месту в области Омо, где ныне расположен город Тринидад, и вышло так, что мы оказались на триста лиг дальше от Кастилии, чем в тот день, когда отплыли от берегов Верагуа. И вдобавок к этому, как я уже сказал, корабли были в плохом состоянии и не могли продолжать плавание, и все наши припасы пришли к концу.
И все же богу угодно было дать нам возможность добраться до острова Ямайки, где мы втащили на сушу два корабля и превратили их в крытые соломой дома. В этих домах мы жили не без опасения, ожидая, что на нас нападут жители этого острова, которые не были еще завоеваны и покорены. Они могли ночью поджечь наш лагерь, и это им удалось бы сделать без труда, если бы мы бдительно не охраняли себя.
Тут я выдал последние порции сухарей и вина и, взяв шпагу, в сопровождении трех человек отправился в глубь острова: никто другой не отваживался идти на поиски пищи для адмирала и тех, кто оставался с ним. И богу угодно было, чтобы мы встретили на своем пути столь кротких людей, что они не причинили нам зла, а, напротив, приняли нас дружественно и с большой охотой накормили.
В одном из селений, которое называлось Агуакадиба, я договорился с индейцами и касиком, чтобы они испекли хлеб – «касабе» и отправились для нас на охоту и рыбную ловлю и чтобы они ежедневно доставляли адмиралу съестные припасы. Эти припасы они должны были приносить на корабли, и там уполномоченное на то лицо обязано было оплачивать все доставленное, выдавая индейцам четки из синего стекла, гребни, ножи, погремушки, колечки и другие безделушки, привезенные нами для менового торга. Заключив это соглашение, я отправил одного из христиан, бывших со мною, к адмиралу, чтобы он выделил человека, на обязанности которого лежала бы оплата и доставка съестных припасов.
Оттуда я отправился в другое селение, лежащее в трех лигах к востоку, и заключил подобный же договор с местными индейцами и их касиком. Затем я направил второго моего спутника к адмиралу с просьбой послать в это селение человека для закупки и доставки припасов.
Отсюда я направился дальше и пришел к одному великому касику, которого звали Уарео, в местность, что ныне носит название Мелилья, находившуюся на расстоянии 13 лиг от места стоянки кораблей.
Этот касик принял меня очень хорошо, отлично накормил и приказал своим вассалам доставить в течение трех дней большое количество провизии, которую я должен был оплатить так, чтобы ублаготворить индейцев.
Я условился, что, когда они доставят припасы, их будет здесь уже ожидать человек, который оплатит все принесенное; и третьего своего спутника я отправил с припасами, которые нам здесь дали для адмирала. Я попросил касика дать мне двух индейцев, которые сопровождали бы меня до края острова; один из них должен был нести гамак, в котором я спал, другой – пищу. Таким образом я дошел до края острова, к восточному его пределу, и прибыл к касику, который носил имя Амейро, и вступил с ним в дружественные и братские сношения, обменявшись с ним именами, а это почитается тут как знак великого побратимства. Я купил у этого касика очень хорошее каноэ и дал ему за него добрый бронзовый шлем, что был у меня в сумке, рубашку, а было у меня их только две, и куртку.
