Путешествия Доктора Дулитла - [38]

В этот самый момент к стеклу прилипла какая-то огромная женщина, которая произнесла: «Ой, смотри какой!»

И мы стали замечать, что почти все люди произносят эту фразу, когда заглядывают в аквариум. И долгое время мы думали, что их язык состоит только из нескольких слов, и что этот народ весьма ограниченный.

Чтобы как-то развлечься и скоротать время, мы с сестрой выучили эту фразу: «Ой, смотри какой!» Но так и не выяснили, что она означает. Значение других фраз нам удалось установить. И мы даже научились немного читать на человечьем языке. Там на стенах висело много табличек, и когда мы видели, что смотрители не разрешают людям плеваться и курить, рассерженно указывая на эти таблички и громко читая их вслух, мы догадались, что на табличках написано: «Не плевать!» и «Не курить!»

По вечерам, когда публика расходилась, человек с деревянной ногой выметал из помещения ореховую скорлупу. Он всегда напевал одну и ту же песенку. Нам нравилась ее мелодия, и мы ее тоже выучили.

Мы провели в этом унылом месте целый год. Иногда в аквариум приносили новых рыб, иногда уносили старых. Поначалу мы надеялись, что нас продержат в аквариуме лишь некоторое время, а когда публика достаточно на нас насмотрится, нас отправят обратно в море. Но шли месяцы, и наши сердца наполнились горечью и печалью в этой стеклянной тюрьме. Мы теперь все реже и реже разговаривали друг с другом.

Однажды, когда в помещение набилось особенно много народу, одной женщине стало плохо, лицо ее вдруг покраснело, и она упала в обморок. Мне было видно через стекло, что все вокруг страшно разволновались, женщине в лицо побрызгали холодной водой и вывели ее на свежий воздух.

И тут мне пришла в голову потрясающая мысль.

— Сестричка, — обратился я к бедняжке Клиппе, которая пряталась от толпившихся перед аквариумом ребятишек где-то на дне за камнем, — а что, если и мы притворимся, что заболели, как по-твоему, выпустят нас тогда из этого душного ящика?

— Братец, — ответила измученная Клиппа, — такое может случиться. Но скорее всего нас выбросят на помойку, и мы умрем на палящем солнце.

— Но зачем же им тащить нас на какую-то помойку, если залив так близко? Когда нас несли сюда, я заметил, что смотритель выбрасывал мусор в море. Если б только они и нас выбросили туда же, мы бы с тобой быстро умчались в открытое море.

— Море! О, море! — пробормотала бедная Клиппа с отсутствующим выражением глаз (какие у нее были прекрасные глаза, у моей сестренки!). — Это звучит как сладостный сон! О, братец, неужели нам суждено опять увидеть море! Каждую ночь, когда я без сна лежу в этой смердящей темнице, я слышу его мощный зов. Как я тоскую по свободе! Только бы почувствовать ее вновь! Только бы вырваться на прекрасный, огромный родной простор! Как славно прыгать с гребня на гребень волны в Атлантике, резвиться в брызгах морской пены и исчезать в зелено-голубой толще воды!

Гоняться за креветками теплым летним вечером в лучах заходящего солнца, когда багровеет небо и все море покрывается розовыми бликами. А в штиль спокойно качаться на волне, подставив животик ласковым лучам тропического солнца. И снова, и снова бродить вдвоем по гигантским водорослевым лесам Индийского океана! Играть в прятки в подводных дворцах с их коралловыми замками, где окна украшены сияющим жемчугом и яшмой. Устроить пикник в анемоновых лугах, дымчато-голубых и лиловато-серых, что устилают долины Южных морей! Кувыркаться на упругих губках в Мексиканском заливе! Странствовать среди погибших кораблей, выискивать сокровища, идти навстречу невероятным приключениям. А потом зимними вечерами, когда северо-восточные ветры нагонят холод, уйти в толщу морских глубин, туда, где вода всегда темна и ласкова, все глубже и глубже, пока не покажутся огоньки светящихся угрей, а там возле грота Большого Совета уже собрались друзья и родные, которые оживленно обсуждают все морские новости. О, братец!

Она совершенно расстроилась и горько всхлипнула.

— Прекрати, — сказал я сестре, — ты навеваешь на меня страшную тоску по дому. Знаешь, давай все-таки притворимся больными или даже лучше мертвыми и посмотрим, что произойдет. Даже, если они вышвырнут нас на помойку и мы поджаримся на солнце, это будет не намного хуже, чем жить в этой вонючей тюрьме. Что ты скажешь? Рискнем?

— Да, — ответила Клиппа, — с радостью.

Итак, на следующее утро смотритель обнаружил, что обе рыбки фиджит умерли и всплыли на поверхность аквариума. Мы отлично изображали мертвых, можете мне поверить. Смотритель тут же бросился за стариками в очках и бакенбардах. Прибежав к аквариуму, те в ужасе всплеснули руками. Осторожно вытащив из воды, они положили нас на влажную ткань. И тут наступило самое трудное испытание. Если рыбу вынимают из воды, она сразу же открывает рот и начинает жадно хватать воздух, но так не может продолжаться долго. Нам же все это время пришлось лежать неподвижно и дышать еле-еле через полусомкнутые губы.

Два старика долго щупали нас и щипали. Казалось, конца этому не будет. Когда же они на минуту отвернулись, нас чуть было не съела кошка, которая почему-то оказалась поблизости от стола. К счастью, старики вовремя повернулись и прогнали ее. Можете быть уверены, что мы успели сделать два глубоких вдоха, пока на нас никто не смотрел, и только благодаря этому не задохнулись. Я хотел шепнуть Клиппе, чтобы она держалась молодчиной, но не мог и этого, поскольку, как вам известно, голос рыб, даже если они кричат, можно услышать только в воде.