Путешествия Доктора Дулитла - [40]

Доктор: Ну что ж, вот и все, пожалуй. Страшно не хочется отпускать вас в море, потому что, как только вы уплывете, у меня возникнет множество новых вопросов. Но надо держать слово. Не хотите ли чего-нибудь перед отплытием? Может быть, желаете подкрепиться?

Фиджит: Нет, спасибо, мне нужно спешить. Все, что мне действительно нужно, так это свежая морская вода.

Доктор: Бесконечно признателен вам за все, что вы мне рассказали. Вы проявили столько терпения и очень мне помогли.

Фиджит: Не стоит благодарности. Я был рад помочь великому Джону Дулитлу. Вы, наверное, знаете, что пользуетесь большой известностью среди высших классов рыб. Прощайте, и удачи вам и вашему кораблю, пусть исполнятся все ваши планы.

Доктор поднес аквариум к люку, открыл его и выплеснул содержимое в воду.

— Прощайте, — пробормотал он вслед легкому всплеску воды.

Я уронил на стол карандаш и откинулся на стуле. Мои пальцы так напряглись, пока я писал, что мне казалось, они вряд ли когда-нибудь распрямятся. Но я-то по крайней мере спал ночью. Доктор же был таким усталым, что еле донес аквариум до стола и прямо-таки упал на стул, глаза его тут же сами закрылись, и он заснул.

Тут в дверь сердито поскреблась Полинезия. Я встал и впустил ее.

— Хорошенькое дельце! — расшумелась она. — Что это за корабль такой! Этот темнокожий завалился спать прямо у штурвала, Доктор вовсю храпит здесь, а ты что-то калякаешь в тетрадке! Вы что думаете, корабль сам доплывет до Бразилии? Нас несет по морю, словно пустую бутылку, и мы уже на неделю отстаем от расписания. Что с вами всеми случилось?

Она так волновалась, что ее голос срывался на визг. Но Доктора этим было не разбудить. Я убрал тетрадь и поднялся на палубу, чтобы встать к штурвалу.

>ГЛАВА 3 ПОГОДА ПОРТИТСЯ

Вернув «Кроншнеп» на заданный курс, я обнаружил странную вещь: попутный ветер сильно ослаб. Поначалу мы не особенно беспокоились, надеясь, что он снова наполнит наши паруса, однако прошел день, два, неделя, десять дней, а ветер не усиливался. «Кроншнеп» тащился с черепашьей скоростью.

Я заметил, что Доктор обеспокоен. Он все время доставал свой секстант (инструмент, определяющий географическое положение корабля) и делал какие-то расчеты, сверяясь с картой и измеряя по ней расстояния. И по сто раз в день вглядывался в морскую даль при помощи подзорной трубы.

— Доктор, — обратился я к нему, когда он бормотал себе под нос что-то о туманном виде небосвода, — разве так уж страшно, если мы немного задержимся в пути? У нас достаточно еды на борту, и малиновая райская птичка наверняка догадается, что нас задержали непредвиденные обстоятельства.

— Да, может быть и так, — задумчиво ответил Доктор. — Но мне не хотелось бы заставлять ее ждать. В это время года она обычно отправляется в Перуанские горы для поправки здоровья. Да и обещанная хорошая погода может кончиться со дня на день. Если бы мы шли с хорошей скоростью, я был бы спокоен, но мы плетемся еле-еле. А вот и ветер подул, не очень сильный, правда, но, возможно, он усилится.

Легкий северо-восточный бриз овладел снастями нашего корабля, и мы радостно заулыбались, с надеждой глядя на кренящуюся мачту «Кроншнепа».

— Нам осталось пройти до берегов Бразилии каких-нибудь сто пятьдесят миль, — сказал Доктор, — если ровный сильный ветер будет дуть целый день, то скоро мы увидим землю.

Однако внезапно ветер изменился, нас разворачивало то к востоку, то к северу. Ветер налетал сильными порывами, словно никак не мог решить, в какую же сторону ему дуть. Я не отходил от штурвала, стараясь удержать «Кроншнеп» на правильном курсе.

Полинезия, сидевшая на верху мачты и наблюдавшая за проходящими кораблями, возвестила:

— Будет шторм! Порывистый ветер — плохая примета. Смотрите, там на востоке черная полоса на горизонте. Будь я проклята, если это не шторм! Уж если задуют здесь ветры, то держись, паруса сорвут и превратят в клочья, что твою бумагу. Возьмите штурвал, Доктор: если действительно будет шторм, здесь нужна твердая рука. Я разбужу Бампо и Чи-Чи. Ох, и не нравится мне все это. Лучше бы нам заранее спустить паруса, пока ветер не разыгрался.

И действительно, небо стремительно принимало угрожающий вид. Черная полоска на востоке все сгущалась и увеличивалась, неминуемо приближаясь к нам. По всему морю шел низкий рокочущий гул. А вода, еще за несколько часов до того голубая и приветливая, превратилась в страшную серую пучину. По стремительно темнеющему небу неслись стаи облаков, словно взлохмаченные ведьмы, убегающие от бури.

Должен признаться, я был напуган. Ведь до этого мне приходилось иметь дело лишь с миролюбиво настроенным морем: порой тихим и даже ленивым, порой хохочущим, беззаботным и отчаянным, а порой задумчивым и поэтичным, когда лунный свет серебрил морскую гладь, а огромные снежные облака плыли подобно сказочным замкам в ночном небе. И поэтому до сей поры я и представить себе не мог, что такое разбушевавшееся море.

Когда шторм наконец разразился, нас сразу же сильно накренило, словно какой-то невидимый великан дал бедняге «Кроншнепу» пощечину. После этого события стали разворачиваться столь стремительно, а ветер дул так немилосердно, что мы едва могли переводить дыхание. Огромные волны накрывали корабль, гул и рокот заглушали все другие звуки, и, по правде сказать, я так и не понял, как же все-таки произошло наше кораблекрушение.