Путешествие вокруг вулкана - [35]

— Пусти!

— Теперь ты быстро выздоровеешь. Вон как раскраснелась. Хорошо мы с тобой заживем, Таиска!

— Ты так думаешь? — спросила я с сомнением.

— Я в этом уверен.

О женитьбе Родиона я уже знала, мне писали из дому. Но что Василий бросил огромнейшую квартиру в Москве, в самом центре города, на Ленинградском проспекте, — это было поразительно! Я посмотрела на Василия с невольным уважением. Значит, он уж не такой практичный и расчетливый, каким я его считала! Может, я все же ошиблась в нем, недооценила? Считала его хуже, меркантильнее, что ли, чем он есть на самом деле.

В тот момент я еще не знала, что прежде, чем сдать свою квартиру в Моссовет, он успешно сменялся с моими родителями. Ведь его квартира была раза в четыре больше нашей. Не знала я и того, что обмен произошел буквально на другой день после моего отъезда в экспедицию. То есть и мама и Василий договорились заранее ко взаимному удовольствию. Меня решили в это дело не посвящать. Ну и мама!

— А твои дети? — спросила я. — Неужели отдашь их совсем?

— Спасибо, Тася! Я знал, что ты так скажешь. Василий заметно повеселел. Детей своих он любил.

— Я их забрал от тещи. Знаю, как она воспитает… по своей покойной жене.

— Ты забрал детей? Молодец! А где же они сейчас?

— Мои ребята? А их взяли на воспитание твои родители.

— Мама?

Я была крайне удивлена. Еще неизвестно было, соглашусь ли я стать женой Василия, а мама уже взяла к себе его ребят. Быстро они договорились!

Я еще не знала тогда, повторяю, об этом обмене квартирами.

— Мы завтра же зарегистрируемся, Таиска! — заверил меня Василий.

— Я же еще в лубках. Не дойду до загса.

— Загс сам придет сюда. Василий Чугунов это сделает. Он это сделал.

Утром во время обхода врача Василий явился в черном костюме, белоснежной сорочке, явно стиляжьем галстуке, по возможности прилизанными непокорными русыми волосами. За ним шли две улыбающиеся женщины: заведующая загсом и депутат райсовета. Собрался весь медперсонал больницы. Не каждый день такое событие! Как я впоследствии узнала, главврач пошла на это потому, что я плохо выздоравливала, и она надеялась, даже была убеждена, что счастье меня подхлестнет. Уж Василий сумел ее заверить в этом.

Итак, мы не успели опомниться, как нас объявили мужем и женой. Поздравили. Пожелали счастья. И удалились.

В явное нарушение всех больничных правил вечером в больнице была вечеринка. Думаю, что такое возможно только на Вечном Пороге, где не слишком придерживаются правил. И главное, все друг друга хорошо знают.

Освободили самую большую палату, сервировали стол (Василий не поскупился на угощение и на вино), новобрачную принесли прямо с кроватью. Я возлежала, как древняя римлянка, вся убранная цветами. Одна из санитарок перед этим вполне резонно доказывала, что цветами убирают только покойниц.

Собрались хозяева: врачи, сестры, санитарки, больные — среди них Харитон — и гости: мой муж, начальник гидростроя Сергей Николаевич Сперанский, незнакомые мне люди разных профессий, Марк. Василий по моему желанию сам его пригласил вместе с отцом. Отец не пришел, а Марк пришел. Милый, добрый и ласковый, как всегда. Мне почему-то было стыдно Марка… Он, кажется, понял мое состояние и успокаивающе потрепал меня по руке, поздравляя. Он был серьезен-серьезен. Подарил мне зеленый кулон из уральского камня на платиновой цепочке (на всю жизнь это мое любимое украшение!) и сказал, что меня ждет очень приятный сюрприз.

— Какой, Марк?

— Увидите!

Свадьба была веселая, хотя и необычная. И «хозяева», и «гости» изрядно подвыпили и пели песни. Василий запевал. У него ведь неплохой баритон.

Но еще до песен раскрылась дверь, и вошли Мария Кирилловна, Кузя, Стрельцов и Ярышкин. Все были принаряженные, «промытые», словно из бани. Марк привез их часа два назад.

Кажется, еще никогда в жизни я так не радовалась. Мы расцеловались с Марией Кирилловной, обе всплакнули, а затем я перецеловала по очереди всех участников экспедиции, чем очень сконфузила скромного Ярышкина. Они все уселись возле меня и стали рассказывать мне новости. Новостей было так много, что Василий решительно прервал рассказы, заявив, что здесь свадьба, а новости потом.

Стали кричать «горько». Пришлось целоваться при Марке, что мне было крайне неудобно. Харитон сиял. Подвыпивший, в новом цветастом халате из бумазеи, он то и дело подходил ко мне и что-нибудь говорил, нежно называя меня сестричкой.

Марк весь вечер не отходил от меня. Василий не ревновал. Самая его положительная черта, что он не ревнив.

— Вот как вышло… — тихонько сказала я Марку, как бы извиняясь за эту свадьбу.

— Вы любите Василия Николаевича, — сдержанно сказал Марк. — Даже в бреду вы звали лишь его. И он, без сомнения, любит вас. Третий лишний. Так я сказал отцу, который рассердился на меня. За что? Разве я виноват, что вы любите другого? Я верю, вам обоим удастся семейная жизнь. Противоположности, говорят, сходятся. У нас с вами слишком много общего. Вроде как брат и сестра.

— Марк, давайте будем на ты? — предложила я. Марк охотно согласился.

Опять подошла Мария Кирилловна, села ко мне на постель и сказала, что профессор вчера улетел на самолете в Москву. Его срочно вызвали. Жалел, что не мог со мною проститься.