Путешествие в Египет - [25]

Второй мамлюк оказался удачливее своего товарища, он пересек Эль-Ариш, достиг пустыни и стал правителем Иерусалима, где нам и довелось его увидеть - последний уцелевший обломок грозного воинства, которое три десятилетия назад соперничало в отваге с лучшими силами нашей молодой армии.

Мы сразу же обратили внимание па то, что у многих прохожих, попадавшихся нам навстречу, недоставало носов и ушей, что придавало всем этим славным малым, обезображенным таким странным образом, весьма экзотический вид. Я поинтересовался у Мухаммеда о причине этого непонятного явления. Он ответил, что все эти высокочтимые инвалиды просто-напросто когда-то предстали перед каирским судом. Мы потребовали объяснений, и господин Мсара, по-прежнему услужливый и словоохотливый, незамедлительно их нам дал.

В Египте, в этой неразвитой стране, не успевшей подняться до европейского уровня цивилизации, не существует армии полицейских шпиков, обязанных следить за воровской братией; впрочем, самые тщательные розыски, самая неотступная слежка не увенчались бы здесь успехом: попавший под подозрение, выйдя за ворота Каира, сразу же оказывается в пустыне. А правосудие боится песка не меньше, чем воды; любое безбрежное пространство пугает его. Нужно было устранить это неудобство. Кади, которых это непосредственно касалось, призадумались и нашли хитроумный выход, как отличить вора от честного человека.

Когда совершена кража и вор схвачен с поличным, что иногда случается, он предстает перед кади; тот вершит судопроизводство и очень скоро выносит приговор. После этого он берет в одну руку ухо вора, в другую - бритву и быстро отсекает ухо осужденного; в результате данной процедуры кусочек плоти остается в руке судьи, а преступник уходит, лишившись одного уха.

Легко вообразить, насколько подобный метод облегчает работу полиции. Когда вор, уже побывавший в руках правосудия, совершает еще одну кражу - никто не сомневается, что это вторая, разве только у него не отросло новое ухо, а это случается крайне редко; и тогда отрезают второе ухо: в основе этой правовой аксиомы лежит латинское изречение поп bis in idem2Z. Если вор неисправим и совершает преступление в третий раз, тогда кади переходит к лицу и отрезает у вора нос, как прежде уши: теперь каирцы должны быть настороже, когда к ним приближается прохожий с недостающими ушами и носом, ибо, сожалея об утерянном, он ищет его во всех карманах, которые попадаются на пути. Так что, если, будучи в Каире, вы вдруг почувствуете у себя в кармане чью-то руку, смело доставайте кинжал, отрезайте эту конечность и, прихватив с собой, ступайте своей дорогой; если на пальцах будут кольца - тем лучше для вас; можете быть спокойны, владелец ни за что не потребует свою руку обратно.

Не успел господин Мсара закончить объяснения, как мы увидели кади за работой. Кади выходит утром па улицу, и никто не знает, куда именно он направляется; он гуляет по городу и в сопровождении помощников совершает набег на первый попавшийся базар; там он располагается в любой приглянувшейся ему лавке, проверяет товары, а также правильность мер и весов, выслушивает жалобы покупателей, допрашивает торговца, замеченного в каких-либо нарушениях; затем, без суда и следствия, а главное, на месте вершит правосудие, приводит приговор в исполнение и подкарауливает следующего преступника. Правда, на базарах иные формы наказания, ибо невозможно назвать торговца вором, хотя между ними есть много общего, иначе он лишится доверия покупателей; поэтому обычно торговцам выносятся чрезвычайно "мягкие" приговоры - конфискация товара, закрытие лавок. Суровым наказанием считается выставление на всеобщее осмеяние. Происходит это таким образом: виновника ставят у стены лавки и заставляют подняться па цыпочках, так что вся тяжесть тела переносится на пальцы ног, и пригвождают его ухо к двери или к ставням лавки, получается, будто он стоит на пуантах, а ля Эльслер24; эта изощренная пытка длится два, четыре, а то и шесть часов. Само собой разумеется, что ннесчастный может сократить наказание, разорвав ухо, но такое случается редко: торговцы-турки дорожат своей честью и ни за что на свете не согласятся походить на воров отсутствием пусть даже крошечного кусочка уха. Я задержался возле одного такого страдальца, которого пригвоздили буквально на моих глазах, и хотел было оплакать его участь, но Мухаммед объяснил мне, что этот человек - привычный к такому наказанию и вблизи его ухо напоминает решето; это замечание кардинально изменило мои намерения по отношению к осужденному. Ему предстояло провести здесь еще почти два часа, за это время я вполне успевал сделать его портрет. Я предложил своим спутникам следовать дальше в сопровождении господина Мсара, а себе в помощь оставил Мухаммеда, но верный Мейер не захотел бросить меня; мы остались втроем, а остальные продолжили путь.

Композиция картины была такова: булочник с прибитым ухом стоял, напрягшись и как бы застыв, на кончиках пальцев; рядом на пороге сидел стражник, наблюдавший за осужденным, и курил чубук, рассчитанный ровно на то время, сколько должна длиться пытка. Возле них полукругом стояли зеваки, число которых то прибывало, то убывало. Мы заняли места сбоку, и я принялся за работу. Минут через десять булочник, видя, что ему не дождаться сострадания у зрителей - среди них он, вероятно, узнал н своих постоянных покупателей,- осмелев, обратился к стражнику: