Путешествие шлюпок с «Глен Карриг» - [12]

В первые годы XX в. Ходжсон написал рассказ «Голос в ночи», который в определенной степени можно считать вступлением как к роману «Пираты-призраки», так и к «Путешествие шлюпок с „Глен Карриг“». Это история о том, как матросы, попавшие в Тихом океане в мертвый штиль, услышали ночью голос некоего подплывшего к кораблю на лодке неизвестного, который тщательно скрывал свое лицо. Собственно, рассказ представляет собой повествование о судьбе этого человека и его жены. После кораблекрушения они спаслись на лодке и добрались до необитаемого острова. У входа в лагуну возле острова они увидели полузатонувший корабль. Когда они забрались на него, то обнаружили, что палуба, мачты, канаты — словом, все на корабле было покрыто какой-то серой плесенью. Эта плесень, как они обнаружили несколько дней спустя, перешла на их тела. Отныне их конец был предрешен…

Ужас, таящийся где-то скрытым, неожиданно возникающий и поражающий человека, — эта идея рассказа звучит и в романе «Пираты-призраки». Только в романе она раскрывается на материале судьбы корабля «Мортзестус», плывущего из Сан-Франциско.

Дурные предчувствия мучили рассказчика (события излагаются от первого лица — обычный прием Ходжсона) с самого начала плавания. Это же чувствовали и все матросы, причем, как узнал рассказчик, вся команда была набрана новая — как только судно пришло в Сан-Франциско, прежняя команда списалась на берег, за исключением только одного матроса. Первые две недели стояла хорошая погода, и разговоры о том, что корабль «сглазили» и на нем лежит какое проклятие, прекратились. «Странности», как их называет рассказчик, начались однажды ночью, когда он увидел, как через борт корабля на палубу шагнула какая-то фигура. Поначалу он решил, что это ему почудилось, но фигура, при всей призрачности и расплывчатости очертаний, казалась вполне реальной. Когда же он попытался подойти к ней, фигура подбежала к борту и исчезла в море.

Спустя неделю похожую призрачную фигуру увидел уже вахтенный, за ним — второй помощник капитана, заметивший кого-то на мачте. А затем распустился парус, который не мог распуститься в штиль. Для того чтобы закрепить парус, на мачту был послан матрос; когда он долез до половины, то парус, до сих пор висевший неподвижно, хлестнул его по лицу и сбросил на палубу. Спустя несколько дней в схожей ситуации парус ударил другого матроса, который упал на палубу и разбился до смерти.

После того как похоронили первую жертву, воздух вокруг корабля словно сгустился, и вскоре судно было окружено неким «дрожащим, стеклянистым маревом, сквозь которое едва виднелся горизонт». Не об этой ли погодной аномалии, порождающей ужас, писал Колридж в «Сказании о Старом Мореходе»:

Горячий медный небосклон

Струит тяжелый зной.

Над мачтой Солнце все в крови,

С Луну величиной,

И не плеснет равнина вод,

Небес не дрогнет лик.

Иль нарисован океан

И нарисован бриг?[51]

В поэме эта апокалиптическая картина становится все трагичнее и фантастичнее:

Кругом вода, но как трещит от сухости доска,

Кругом вода, но не испить

Ни капли, ни глотка.

И мнится, море стало гнить, —

О боже, быть беде!

Ползли, росли, сплетясь к клубки,

Слипались в комья слизняки

На слизистой воде.

Виясь, крутясь, кругом зажглась

Огнями смерти мгла.

Вода — бела, желта, красна,

Как масло в лампе колдуна,

Пылала и цвела.[52]

Хотя спустя некоторое время туман прояснился, драматизм событий на корабле продолжал нарастать. И уже не так легко было объяснить происходящее галлюцинациями — тем более когда число смертей, наступивших после падения матросов с мачт, увеличилось до четырех. К тому же участились случаи, когда словно кто-то нападал на матросов, поднимавшихся на ванты, как будто кто-то набрасывался на них, хватал за куртки и ботинки, пытался столкнуть, сбрасывал с головы шапки.

Рассказчик выдвигает свою теорию, объясняющую происходящие пугающие события. Земля населена двумя видами живых существ, носителей высшего разума: людьми и теми, кто лишь внешне похож на них. Обитают эти виды в разных измерениях, и обычно их миры не соприкасаются, между ними находится некая преграда, не дающая обитателям одного мира проникать в другой. Однако существуют места, где эта преграда достаточно тонка, чтобы произошло проникновение одного мира в другой. Иногда по какой-то причине преграда истончается или может даже прорваться. Так и произошло в случае с «Мортзестусом». Возможно, когда-то на его борту было совершено страшное преступление, и корабль оказался беззащитен перед вторжением пришельцев, которые появляются из морских глубин, точнее, из какого-то иного мира. Кто эти существа — не столь важно, важно то, что они жестоки (как свинообразные в романе «Дом на краю») и стремятся захватить человеческие суда; человеку они кажутся чем-то наподобие привидений, хотя сами для себя они вполне материальны, как люди для людей.

И далее, с ужасом повествует рассказчик, в полном соответствии с этой теорией появляются призрачные пиратские суда. Они возникли сначала похожими на тень «Мортзестуса», находясь под водой и следуя за ним. Потом возникает грязно-серый туман, заволакивающий горизонт, из этого тумана появляется исполинский корабль, надвигающийся на судно рассказчика, и на его палубу обрушивается толпа каких-то полупрозрачных существ, которые бросаются на людей. То, что случилось потом, мы видим и глазами рассказчика, и со стороны — глазами экипажа корабля, подобравшего единственного спасшегося с «Мортзестуса»: бушприт корабля стремительно стал наклоняться, волны захлестывали палубу, смывая матросов, и наконец корабль ушел под воду. Герои безуспешно пытались противостоять «дикой и темной стихии», но, несмотря на их усилия, она поглощает их, как то «глубокое и темное озеро», что «безмолвно сомкнулось над развалинами дома Ашеров».