Путешествие с Люком - [45]

Вспоминается, как на следующее утро Полина и Джеральд помогали нам загружать вещи в трейлер. Засим начались прощальные объятия, которые, по словам Полины, не следовало затягивать: долгие проводы — лишние слезы. Люку досталась большая часть звонких поцелуев, которые он щедро возвращал нашим хозяевам. Полина в последний раз напела ему Бозо Бесштанника. И мы, наконец, отчалили, глядя на четыре руки, машущие в прохладном утреннем воздухе.

Когда я сейчас рассказываю Люку о Джеральде и Полине, об их доме на Карре-Сен-Луи, где ему поневоле пришлось ночевать в обычной кровати, он отвечает, что начисто все забыл. И точно так же не помнит он квартиру на Кэролл-стрит, где жили Ральф с Джессикой, которых после возвращения в Бельгию мы больше не видели.

Сообщив им по телефону о нашем приезде, мы прибыли в Нью-Йорк, проехав предварительно через штаты Мэн и Вермонт; в пути мы почти все время молчали, словно хотели напоследок полнее насладиться американской природой, служившей нам в течение семи месяцев необъятным приютом.

Уже стемнело, когда мы въехали в Нью-Йорк со стороны Бронкса. Трейлер пересекал незнакомые, тускло освещенные кварталы с ветхими домами, обезображенными пожаром. Нам рассказывали, что обитатели Бронкса сами поджигают свои квартиры, чтобы вытянуть у властей страховку. Банды чернокожих парней рыскали по улицам, словно помечая свою территорию. Здешний воздух был прямо-таки насыщен агрессией. На одной из площадей, заваленной мусором из опрокинутых баков, мы увидели догоравший автомобильный остов.

Мы с облегчением пересекли по мосту Гарлемский залив и оказались в Манхэттене с его небоскребами, яркими огнями и дорогими лимузинами. Потом проехали по Первой авеню до Бруклинского моста. И вот, наконец, стоянка на Кэролл-стрит и Ральф с Джессикой, ожидающие нас на пороге дома. Круг замкнулся. Мы вернулись в отправную точку нашего путешествия.

С тех пор прошло двадцать три года.

В одно прекрасное утро Люк объявил нам, что уезжает в Америку: он «нарыл» в интернете дешевый билет до Нью-Йорка. Он не знал точно, сколько времени продлится его путешествие: «Несколько дней, недель или месяцев, а может, и лет», — с улыбкой бросил он.

Время от времени он давал о себе знать по электронной почте. Мы следили за его передвижениями: он ехал на автобусе к югу. Когда он добрался до Нового Орлеана, его настиг ураган Катрина[61]. Только обеспеченные жители, имевшие внедорожники, успели покинуть город, до того как ураган разбушевался. Мы с ужасом смотрели по телевизору, как оставшиеся, в основном чернокожие, барахтаются в воде, цепляясь за доски и обломки своих рухнувших домов, брошенные на произвол судьбы, обреченные на голод и жажду, разорение и гибель. Город был отрезан от остального мира. Жюли всех поставила на уши, чтобы получить хоть какие-то сведения о Люке. Но посольства и консульства были бессильны нам помочь. Мы прожили две недели в страшной тревоге; каждый телефонный звонок звучал для нас похоронным звоном. И вдруг пришло сообщение от Люка из Мексики. Он находился в окрестностях Веракруса и спрашивал, как называлась деревня, где жили кофейные плантаторы, приютившие нас когда-то у себя в доме. Жюли перерыла все свои бумаги, но нашла только рецепт mole poblano, нацарапанный Викторией. Вот так, двадцать три года спустя, Люк шел по нашим следам, стремясь, наверное, отыскать то, чего не нашли мы. Он провел два дня в Оахаке, где, по его словам, хотел бы остаться подольше.

А потом, в течение долгих недель, мы не получали никаких сообщений. Каждую ночь Жюли вскакивала с постели, чтобы прослушать автоответчик. Посольство Бельгии в Мехико ничего не знало о передвижениях Люка. И не располагало никакими средствами для его поисков. Мы вконец измучились от волнений, как вдруг пришло письмо из Ванкувера. Люк сообщал, что встретил в Сан-Франциско родственную душу и продолжил путь вместе с ней, этим и объяснялось его длительное молчание. «Люк влюбился!» — радостно объявила Жюли, приникнув к экрану своего компьютера. Наконец-то она вздохнула с облегчением. Они проехали вдоль тихоокеанского побережья втроем — выяснилось, что у Джесси есть двухлетний сын. И теперь хотели обосноваться в Ванкувере, если, конечно, найдут там работу. Жюли спросила, кто отец ребенка; Люк ответил, что ничего не знает: Джесси избегает разговоров на эту тему, она для них — табу. «Может, она по каким-то причинам сбежала от своего бывшего?» — подсказал я Жюли. Мальчика звали Джейком, и он их очень забавлял. Люк говорил с ним по-французски, ну а Джесси, естественно, на своем родном языке.

Наконец, после долгих поисков Люк нашел работу в ванкуверском зоопарке. Ему предстояло отвечать за программу питания животных: довольно сложная задача, если принять во внимание, что у каждого вида своя пища и свое расписание кормежек. Джесси тоже устроилась на работу, только менее экзотическую — в отдел бронирования отеля на шестьсот номеров. Письма от Люка стали приходить регулярно. Иногда в них была приписка от Джесси, она передавала нам привет.

Так прошло несколько месяцев; мы все сильнее тосковали по Люку, и в какой-то момент нам обоим одновременно пришла в голову мысль отправиться в Ванкувер и повидать его. Поскольку мне давно уже было за пятьдесят, нечего было и думать о путешествии через Канаду на машине или на поезде. Мы просто купили билеты на самолет до Ванкувера.