Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - [6]
Вскоре поезд наш тронулся и мы покатили по обработанной волнообразной местности, между черноземных полей, на которых кой-где одиноко стояли невысокие, но густолиственные дубы.
Станции по всей линии на один покрой: низенькие, чисто выбеленные, с маленькими окнами и зелеными крышами. На некоторых из них встречали Великого Князя болгарское духовенство, улемы, то есть магометанское духовенство и представители соседних местечек. Стоявший на платформе и около поезда народ с виду казался очень бедным; рубашка с открытою грудью, шаровары, широкий пояс вокруг талии, туфли, феска, у некоторых чалма, и все это весьма поношено, вытерто, в заплатках…
Пассажиров, и в особенности женщин, в нашем поезде было немного. Во втором классе сидел какой-то больной турецкий офицер с двумя женами, да три женщины из свиты Камиль-паши. Не доезжая станции Ишиклы, открылся вид на Балканы, а на следующей за тем станции назначен был обед.
Когда поезд остановился в Шайтанджике, нас попросили пройти шагов сто до палаток, где был накрыт обеденный стол. Но уже смеркалось и отдаленные предметы сливались в неясные образы, а потому мы и не заметили выстроенных пред шатрами войск и были очень удивлены, когда вдруг раздались командные слова и заиграла музыка. Халиль-Шериф-паша представил Великому Князю начальника штаба 2-го корпуса, Фаик-пашу, совершенно чисто говорившего по-немецки, и затем Его Высочество пошел по фронту. К сожалению, темнота наступала так быстро, что пришлось освещать людей фонарем. Войска эти, в числе восьмиротного баталиона и двух эскадронов, были высланы для встречи Великого Князя из Шумлы. Люди рослы, широки в плечах, здоровы и чисто одеты.
Обойдя фронт, все присутствовавшие в свите за Великим Князем вступили под огромный шелковый шатер и сели за стол, уставленный различными закусками, фруктами и цветами. Обед был составлен из турецких блюд: жареная баранина, фазаны, куры, рис в различных видах, какие-то овощи под соусом, кислое молоко и разные варенья. Все это в нескольких видах. Я не сошелся вкусом с турецкими гастрономами и поел с удовольствием только рису с кислым молоком да фруктов.
Между тем музыка играла – не скажу хорошо, но оригинально; в особенности обращало на себя внимание своеобразное употребление гобоев. На бивуаках и пред шатрами зажгли громадные костры, бросившие красноватый отблеск на группы людей и кругом лежащую местность.
К концу обеда поезд подошел к палаткам; мы сели в вагоны, и в 10 часов приехали в Варну.
Крепость Варна[3] прикрывает одну из главных дорог чрез Балканы к Константинополю и лежит у подошвы северной покатости гор, при заливе Черного моря.
Подходя к Варне, еще верст за двадцать я заметил по усиливавшемуся и разносившемуся грохоту колес, что поезд, должно быть, мчится по долинам и узкостям Балкан.
К сожалению, темень была такая, что кроме мелькавших огоньков ничего нельзя было разглядеть. Тем не менее я расположился в средней, открытой части вагона и, в ожидании Варны, старался разобрать хоть кое-как эти черные силуэты теснин по бокам дороги, и вот, наконец, вглядываясь все пристальнее, различил какую-то гладкую поверхность, окаймленную камышами, должно быть, разливы речки Варна-Дере, а минут десять спустя поезд въехал уже в крепостную ограду. В эту минуту на бастионах зажгли фальшфейеры и осветили фантастическим светом внутренние стороны верков, пристань, разбросанные здания около дебаркадера и ряды пехоты, выстроенной по валгангам бастионов, а внизу и вдали чернелось море, отражая в себе огоньки от фонарей, развешанных на судах и лодках.
У пристани нас ожидали шлюпки, в которых мы чрез 10 минут догреблись до парохода.
Колесный пароход «Вулкан» принадлежит австрийскому Лойду и держит срочные рейсы между Варною и Константинополем. Команда – большею частию албанцы; капитан из Рагузы.
Каюты 1-го класса помещены в кормовой части судна и состоят из довольно обширной столовой, буфета с лестницею наверх и из гостиной, обитой желтым штофом. Вокруг этих помещений расположены спальные каютки с четырьмя койками в каждой. Во втором классе то же, но несколько проще. Третьему же классу предоставлена палуба со всеми ее удобствами и невыгодами; к первым надо отнести воздух и солнце, а к последним дождь и брызги, а подчас и морские души. Для мусульманских женщин устроен на верхней палубе первого класса парусный навес. Ночь была тихая и звездная. Нагрузка багажа близилась к концу, и мы готовились тронуться. Товарищи уже легли спать, я же еще походил немного на верхней палубе, любуясь небом.
По любопытству, в данном случае даже очень понятному, я сел около навеса, где, отдельно от прочих пассажиров, помещены были мусульманские женщины, закрывавшие белою кисеей свои лица
Великий Князь провел ночь на палубе, куда и я вышел в 8 часов утра. В каютах был нестерпимо тяжелый воздух, происходящий по преимуществу от их неопрятного содержания.
Море и теперь все так же было спокойно, а небо – ясно, только на горизонте виднелись облака. Цвет воды отливал темным ультрамарином, и от действия колес тянулась за пароходом, словно лента, полоса нежной бирюзы, покрытая причудливым узором из белой пены.
