Путешествие по стране Руставели - [34]

— На какой площади в Грузии выращивается виноград? — спрашиваю я его.

— Сейчас это более 140 тысяч гектаров, — отвечает Леван. — В четыре раза больше, чем до революции.

…Лела, освободившаяся от домашних забот, негромко беседовала во время этого разговора с Кетеван и при этом несколько раз поглядывала в мою сторону. Теперь она спрашивает меня о том, много ли немцы читают, что читают, какие у нас выходят книги; некоторые она, может быть, не знает. Лела довольно хорошо знакома с немецкой литературой, особенно XIX в. Тем большее неудобство испытываю я, когда она спрашивает меня о том, какие книги грузинских авторов пользуются у нас наибольшим спросом. Я с трудом припоминаю с десяток имен грузинских писателей, книги которых уже вышли на немецком языке и вообще доступны нашим читателям. Кроме Нодара Думбадзе, Реваза Джапаридзе и, конечно, Шота Руставели, мне приходят на ум только несколько лириков, произведения которых появились в одном сборнике: Николоз Бараташвили, Давид Гурамишвили и Галактион Табидзе.

— А что известно в Германии о Константине Гамсахурдиа? — заинтересовавшись, спрашивает Лела.

— В Германии? Что вы имеете в виду: ФРГ или ГДР?

— У вас на родине.

— Стало быть, в ГДР. У нас опубликован его исторический роман "Десница великого мастера".

— И все? — удивляется Лела.

— Да! — признаюсь я.

— Только одна книга! — Лела покачивает головой. — И это при всем том, что его жизнь и работа столь многими гранями связана с вашей страной!?

Кетеван замечает мою вымученную улыбку и просит библиотекаря о том, чтобы она рассказала об отношении Гамсахурдиа к Германии, поскольку она, Кетеван, тоже об этом ничего не знает.

Я с благодарностью смотрю на Кетеван и слушаю:

— Гамсахурдиа учился в трех немецких университетах: в Лейпциге, Мюнхене и Берлине. С аттестатом об окончании кутаисской гимназии он в 1911 году на 8 лет поселился в Германии, учился там и опубликовал в одном из немецких издательств свое первое литературное произведение. В начале первой мировой войны, которая застала его в Мюнхене, его обвинили в шпионаже и неподалеку от города заключили в крепость. Из заключения в крепости он был освобожден в результате личного вмешательства Т. Манна. В 1919 году Константин Гамсахурдиа, получив степень кандидата философских наук, возвратился к себе на родину, в Грузию, и посвятил себя полностью литературной деятельности. Его наиболее значительными произведениями являются "Давид Строитель" и роман "Цветение лозы", а также работы, отражающие его постоянные связи с Германией. Так, например, главная героиня его трилогии "Похищение луны" — немка, а действие романа частично происходит в Германии. Кроме этого, Гамсахурдиа написал книгу о Гёте и перевел на грузинский "Страдания молодого Вертера".

— Вы заинтересовали меня этим человеком, — говорю я.

Но тему нашего разговора мне хочется все-таки сменить, и я прошу ее рассказать о постановке библиотечного дела в республике.

— В Грузии сегодня насчитывается несколько тысяч библиотек, многочисленные читатели которых имеют в своем распоряжении свыше 25 миллионов книг и журналов. Это неизмеримо больше того, что имелось в Грузии до 1917 года.

Что меня впечатляет больше всего, так это число читателей. Почти половина населения Грузии является постоянными читателями библиотек.

Обо всем этом Лела рассказывает мне с восторженностью человека, который любит свою профессию и живет ею. Поэтому и вопросы, которые она задает мне, постоянно вращаются вокруг того, что для нее является ценным и значимым, то есть вокруг литературы.

О своей жизни, работе рассказывают нам и другие члены семьи. Леван — о том, что делается на его предприятии, золовка — о сельском магазине, где она работает продавщицей, и все наперебой — о детях.

Старик, напоминающий мне своей неутомимой потребностью служить людям старого садовника Мамулашвили из Мцхеты, достает из буфета небольшую рамку с фотографией человека в военной форме, с пушистыми черными усами. Лела в знак своего живого участия одобрительно кивает старику.

Я вижу, что фотография уже изрядно поблекла. Может быть, поэтому усач выглядит слегка бледным, а твердый взгляд его черных глаз выражает не просто мужскую решимость, а властность. На нем форма советского офицера. На груди множество орденских планок.

— Это мой старший брат, — говорит сдержанно старик. — Он генерал!

— Ах вот оно что! — И я еще раз смотрю на снимок.

Но известие о том, что из скромных крестьянских семей, как эта, выходят люди, которые занимают в жизни важные посты и совершают действительно выдающиеся деяния, не удивляет меня ни здесь, в Грузии, ни вообще в Советском Союзе. Жизненный путь бесчисленного множества известных в стране личностей начинался в деревнях, в крестьянских семьях. И все же то, что среди членов этой простой семьи — генерал, дополняет мои непосредственные впечатления о многообразии жизни в Грузии, о столь различных формах ее проявления.

…Уже пора идти спать. Лела показывает мне на огромную деревянную кровать в углу и спрашивает, устраивает ли она меня.

— Спасибо. Конечно. Почему бы нет?

— Не будет ли она коротка для вашей гвардейской фигуры?