Путешествие по Советской Армении - [127]

Очарованьем таинственных слов

Горы друг с другом ведут разговор,

Славя в едином хору голосов

Мощный Лалвар — повелителя гор.

…Сприходом весны один за другим

Идут караваны к прохладным горам.

Спасаясь от зноя, из жарких долин

Движутся арбы татар и армян.

Звонко в ущелье: бубенчик поет,

Лошади ржут, слышен цокот подков.

Нар[167]впереди каравана идет,

Страшно рыча, он ведет верблюдов.

Один маслобойку везет с кувшином,

Остов шатра водружен на другом.

Так в талисманах, в кистях, по горам,

Плавно качаясь, идет караван.

Блеет овца, подзывая ягнят,

Вторя корове, теленок мычит;

И, за собою ведя буйволят,

Буйвол вперед перед стадом бежит.

Мчатся овчарки и, за день устав,

Дышат с трудом, тяжко свесив язык.

Где-то щенок, от собаки отстав,

Громко визжит, и разносится визг.

Там пастуха молодая жена,

Крепко дитя привязав за спиной,

Стадо сгоняет. Супругу она

Рада помочь незлобивой душой[168].

(Перевод Норы Адамян)

В идиллической обстановке кочевий разыгрывались большие человеческие драмы. Когда композитор Армен Тигранян задумал создать армянскую оперу, он обратился к поэме Ованнеса Туманяна «Ануш», где жертвою древнего обычая мести «кровью за кровь» гибнут две молодые жизни. И лучшей страницей в опере сделался праздник вознесения (по-армянски «Амбарцум»), весенний праздник, дошедший до христианства из древнейших времен язычества:

Амбарцум настал. Горы зацвели.

Дно долин горит, как ковер, вдали.

Девушки пошли на горы гулять,

Собирать цветы, песни петь, гадать.

Амбарцум — яйла,

Яйла-джан, яйла,

Тени гор, яйла,

Яйла-джан, яйла [169].

(Перевод В. Державина)

При жизни О. Туманяна старый обычай в Лори был еще жив и не хотел сдаваться. Он держал людей любовью к прошлому, памятью детства. Потом на кочевья пришел новый, советский быт. Потянулись яркие, в красивых плакатах, хорошо оборудованные палатки-вагоны. Они несли газету, книгу, лекарство, совет. На кочевках между шатрами кочевников появились «культ-пункт», «изба-читальня», «лечпункт», «ясли», «консультация». И эти слова скоро вошли в быт кочевника.

…К полудню ясное лорийское небо становится дымным. Надвигаются очертания заводских труб, мощный профиль медеплавильного завода. Новый большой город встает по обе стороны полотна, стесненного ущельем: станция Алаверди. Это центр одного из крупнейших в Армении промышленных районов, Алавердского.

Мы начали свой объезд Армении с крайнего юга — Зангезура, где обогащенная медная руда грузится мягким, рассыпчатым концентратом в вагоны, чтоб идти в далекий путь на север. Здесь, на севере, кончая свое путешествие по республике, при выезде из нее мы снова встречаем старую знакомую — шоколадный порошок медной зангезурской руды, прибывшей к месту своего назначения. Она выгружается на землю прямо у завода, потому что завод спустился к самому полотну дороги. Раньше только один завод здесь и был, да еще два-три жилых дома, несколько станционных построек и крохотный духанчик, где хозяин лениво ставил вам на прилавок вино и сердито отказывал в стакане чаю: «Не держим!» Но за два десятка лет единственный медеплавильный завод вырос в целый комбинат, задымили трубы сернокислотного и купоросного заводов, побежала чистая родниковая вода по трубам водопровода, поднялся город с магазинами, театром, большими жилыми домами, покрылась асфальтом красивая городская площадь, а на площади встал стройный, похожий на аштаракский, архитектурный «триптих» родника. Городу очень тесно и некуда податься, но он растет вдоль ущелья, карабкается на склоны гор.

За время войны в Алаверди посылалось большое количество лома. Это дало возможность заводу для собственных нужд плавить металл. Развилось в районе (на родине Ованнеса Туманяна, в селе Туманян, бывший Дсех) производство и своего динасового кирпича (из кварцитов со станции Шагали), который уже вывозится за пределы республики. Быстро растет здешняя химическая промышленность, но не менее быстро развивается и сельское хозяйство. На три завода и два рудника здесь около трех десятков колхозов, в основном зерновых. У каждого колхоза — животноводческая ферма. В пять раз больше, чем в 1940 году, сажают картофеля («лорх»), начали разводить табак. Алавердский район, объединившись с Калининским и Степанаванским, провел Узунларский канал в 42 километра. За благоустройство район получил вторую республиканскую премию. Колхозники обсадили свои улицы деревьями, построили клубы и бани, высушили болота, заложили 150 гектаров виноградников и 300 гектаров леса.

С 1940 года проведено здесь 70 километров дорог, телефонизировано 29 колхозов, а 9 колхозов — каждый — построили по собственной электростанции. В районе 8 десятилеток, 24 начальные и средние школы, плодоводческий техникум, библиотека, ФЗУ при руднике, ремесленное училище при заводе.

А на памяти моей, тридцать два года назад, хлеб сюда надо было привозить с собой, а учиться — уезжать отсюда за сотни километров!

Ахпат — Санаин

Поэт Ованнес Туманян писал, начиная свою «Ануш»:

Лори меня вновь неустанно зовет,

Старинной печалью бессонно дыша:

И властно расправила крылья, и вот

К забытому дому стремится душа…

…Счастливая ранняя юность моя!