Путешествие по арабским странам - [92]

— Чем он торговал? — спросила Ивонна.

— Всем, что покупали иностранцы. Драгоценностями, готовым платьем, мехами, кожаными сумками. Я не могу назвать вам воров. Знают только, что никто из египтян не имел права появляться на улице.

— А еще подобные случаи были? — спросила Ивонна.

Египтянин показал ей еще несколько разграбленных магазинов.

— Они похитили плоды моего труда за тридцать два года, — заявил Ахмед Бедр.

В одном из ограбленных магазинов как единственная память валялся растрепанный экземпляр книжки без обложки. Название гласило: «The Secret of the Soul»[64].

Итак, они снова встретились в Дамаске, два друга и женщина, с которой их свел случай. Они вместе поужинали в большом отеле, где за последние месяцы почти не было иностранцев, и выпили бутылку красного ксараха.

— Надо пить вино страны, — сказал Ахмед благодушно, — особенно если пьешь так редко, как я. Знаете, откуда происходит ксарах? — спросил он Ивонну.

Из местности, где берут свое начало река, на которой стоит Дамаск, — Нахр-Барада и самая большая река Сирии — Оронт.

— Вы имеете в виду впадину Бекаа, — сказала Ивонна.

— Да, Бекаа. Долину солнца между горами Ливана и Антиливана. Там растет xcapax. Ваше здоровье!

— Я пью, — воскликнул Петер, — за греческий город солнца в долине Бекаа — Гелиополь, и за римский храм Бахуса в Баальбеке, и за бога солнца финикийцев — Балаата, и за всех, кто любит солнце, и свет, и ксарах! Ваше здоровье!

— Аминь, — сказала Ивонна.

Они засмеялись и опустошили свои рюмки.

Скажи, пожалуйста, — снова начал Ахмед, — что тебе больше всего нравится в Сирии?

— Люди, — ответил Петер.

Особенно женщины, — пошутила Ивонна.

Петер улыбнулся:

— Я не намерен недооценивать прекрасный пол, но я имел в виду характер людей, их манеру держаться…

— Что тебе в них нравится? — прервал Ахмед.

— Сразу заметно, что это жители гор, народ земледельцев. Мужчины сильные, гордые, темпераментные; женщины, насколько их можно рассмотреть — ведь очень многие еще носят тонкое покрывало, — женщины здоровые, держат себя естественно, многие красивы.

— Что я говорила! — Ивонна засмеялась.

Ахмед остался серьезным.

— Хороший «вакуум», правда?

— Опять вы начинаете! — запротестовала Ивонна.

Нет, нет, — возразил Ахмед. — Вы ведь даже не дали мне рта раскрыть. Я только хотел узнать мнение Петера, если разрешите.

— Могу вам сказать заранее.

— Так разрешите?

— Пожалуйста.

— Послушай, — сказал Ахмед, — ты знаешь, мисс Перран была против нападения на Египет, а теперь тем более, после того как она побывала в освобожденном Порт-Саиде. Но с так называемой теорией вакуума, выдвинутой ее правительством, она кокетничает. Ты понимаешь это?

— Дело в том, что она все-таки миллионерша. Когда пишет, — сказал Петер.

— Идиотизм! — бросила Ивонна.

— Благодарю, — сказал Петер.

— Англичане и французы на Востоке проиграли, — заявила Ивонна. — Но Восток пока еще не может стоять на собственных ногах.

Вам не кажется, Ивонна, — прервал ее Петер, — что точно так же англичане говорили об Америке, когда она требовала независимости? Ваша аргументация устарела почти на двести лет.

Тон Ивонны стал холодным.

— Пожалуйста, не перебивайте, если хотите со мной спорить. Англо-французское влияние заменим либо мы, либо коммунисты. А я не коммунистка.

Петер не обратил внимания на ее холодный тон.

— Я бы хотел, чтобы и в самом деле все сводилось к этой альтернативе, — сказал он. — Но ведь в жизни все гораздо сложнее. Почти все арабы — крестьяне, рабочие, интеллигенция, буржуазия — требуют прежде всего национальной независимости. Они не нуждаются в опекунах. Они не являются «вакуумом», как выразился ваш президент. Это живые, очень живые люди. И лишь когда они добьются национальной независимости, они станут требовать решения социальных проблем.

— Коммунизм? — спросила Ивонна.

— Это дело самих арабов, но отнюдь не американцев или кото бы то ни было еще.

— Но национальные проблемы переплетаются с социальными, — сказала Ивонна более деловито, почти примирительно. — Этого вы не можете не понимать.

— Это я понимаю, — сказал Петер. — По сути дела требование национальной независимости является одновременно и социальным требованием. Вспомните Египет. Пока англичанам принадлежало в стране решающее слово, они препятствовали проведению земельной реформы, закрывали путь к индустриализации, присваивали вместе с французами основную часть доходов от Суэцкого канала. Национальная зависимость влекла за собой нищету народа.

— Существует ведь и слой богатых арабов, — возразила Ивонна, — которые требуют независимости, чтобы положить себе в карман прежние доходы иностранцев.

— Совершенно верно, — согласился Ахмед. — Больше того, среди арабов есть люди, которые являются пламенными националистами из корыстных целей.

— Вот именно.

Ахмед уверенно продолжал:

— В движении арабских стран за независимость имеются два различных течения — социально-национальное и националистически-шовинистическое. Только социальное течение приведет к подлинной независимости. (Националистическое легко смыкается с империализмом.

— Об этом стоит подумать, — равнодушно сказала Ивонна. — В теории многое выглядит прекрасно.