Путешествие по арабским странам - [80]

Наряду с английской звучала и французская речь. Некоторые из женщин, путешествовавших в одиночку, работали, видимо, в Египте учительницами. Стоявшие группами юноши и девушки — последних было очень мало — оживленно беседовали по-арабски. Это были студенты, разъезжавшиеся по домам, так как египетские университеты были закрыты. Некоторые студенты сидели кружком на палубе и развлекались тем, что, отбивая ритм ударами в ладоши, распевали придумываемые на ходу веселые куплеты, заканчивавшиеся припевом: «Долой Англию!».

Под вечер Петеру показалось, что набережная начала отодвигаться от корабля: это судно медленно, незаметно приближалось к выходу из порта. Большинство пассажиров — арабы, французы, англичане и другие иностранцы — снова придвинулись к поручням, любуясь белым силуэтом Александрии. Наступила такая тишина, что, казалось, было слышно, как бьется ее пульс. Арабские студенты умолкли; они покидали страну, которая несколько лет была для них родиной, где прошла часть их юности. Европейские женщины с глубокой грустью глядели на уходящие берега Египта. Вряд ли им удастся еще возвратиться к своей любимой работе. Жизнь их дала трещину.

Пароход шел уже час, и все еще на горизонте, как фата-моргана, маячила белая полоска Александрии. Море весело играло небольшими волнами под теплыми ненавязчивыми лучами солнца, прохладный бриз ласкал кожу.

Вечером Петер сидел на палубе в компании студентов. По воле случая это оказались уроженцы трех арабских столиц. Самый веселый, любопытный и задорный возвращался к родителям в столицу Иордании — Амман. Он хотел стать инженером, и перед его желанием учиться отступало все остальное.

— Девушки? — Он засмеялся. — Никаких девушек, пока не закончу университет.

— Так-таки никаких? — спросил Петер.

— Никаких. С плохими девушками я дела не имею. У меня есть друзья.

— Ах, — произнес толстяк из столицы Ирака — Багдада, — иногда я все же встречаюсь с девушками.

Неожиданно он добавил:

— А немецкие девушки красивые?

— Все как одна! — убежденно воскликнул Петер.

— Все? — простодушно усомнился толстяк.

— Все! — смело повторил Петер.

— Дело в том, что я собираюсь учиться в Западной Германии, — заметил студент.

Это сообщение несколько отрезвило Петера, и он уклончиво сказал:

— Все зависит, естественно, от вкуса, а ваш мне ведь неизвестен.

— Как вы думаете, найду ли я подходящую девушку в Германии? — Толстяк явно был настроен на романтический лад. — Не такую плохую, понимаете?

— Чтобы жениться? — спросил Петер с серьезным видом.

— Не совсем, — замялся тот.

— Не совсем официально?

— Да! — Толстяк облегченно вздохнул.

Петер сделал вид, что напряженно думает.

— Ах, разумеется, — сказал он наконец, — разумеется, найдете. А где вы собираетесь в Германии учиться?

— В Ганновере или в Мюнхене. Один год бесплатно. У вас в Восточной Германии тоже так?

— Не совсем. Вы знаете немецкий?

— Нет.

— Даже если вы приналяжете на язык, все же пройдет почти год, пока вы сможете с грехом пополам понимать лекции. Не так ли?

— Да, вероятно.

— Значит, к тому времени, когда вы сможете начать по-настоящему учиться, срок бесплатного обучения уже истечет?

— Да, и моим родителям придется платить за меня полностью, это верно. Как вы думаете, смогу я снять комнату за сорок пять марок? Я ведь уже как-то подсчитывал будущие расходы.

Петер искренне ответил, что точно не знает, но что комната, кажется, все же обходится дороже.

— А как в Восточной Германии?

— Правительство ГДР пригласило студентов из ряда арабских стран, и они уже учатся. В течение всего курса обучения они будут обеспечены стипендией.

— Возможно, — несмело произнес третий студент, возвращавшийся в столицу Ливана — Бейрут, — в Западной Германии разрешают один год учиться бесплатно, так как подсчитали, что эти расходы окупятся в последующие годы пребывания студента в стране. «Реклама», как говорят американцы. А как это называется по-немецки?

— Жертвовать малым ради большого, — ответил Петер.

Несколько арабских девушек, болтая, прошли мимо.

— Студентки? — поинтересовался Петер.

— Да.

— Что они изучают?

Одна — педагогику, другая — психологию, третья — медицину, а четвертая готовится стать инженером. Они учатся лишь для того, чтобы быть на равных правах со своими будущими мужьями.

Петер засмеялся:

— От вашего замечания попахивает мужским высокомерием, мне кажется. Во многих странах женщины уже занимают ответственные посты. А вы сами какую бы хотели иметь жену?

— Эго решают родители, — сказал студент из Аммана. — Они платят отцу невесты триста фунтов, а он предоставляет молодоженам квартиру и обстановку.

Махмуд, торговец из Александрии, видимо, чудовищно преувеличивал, рассказывая, будто его тесть потратил на мебель семьсот пятьдесят фунтов.

Они проговорили до глубокой ночи, на заре встретились снова и вместе ждали, пока встанет солнце. О его предстоящем появлении уже давно возвещал пурпурный занавес над морской синевой. Наконец над краем занавеса показалось солнце, рассыпая впереди себя искры, с любопытством взглянуло на воду и поднялось во всем своем величии, словно говоря: «Освободите место для моего пламени и света». Новый день родился.