Путешествие парижанки в Лхасу - [5]
Однажды я уходила в разгар драматического представления, разыгранного бурей, которая налетела внезапно, когда я отправлялась в путь. Небо, еще совсем недавно залитое солнцем, заволокли огромные черные тучи, клубившиеся над гигантскими пиками подобно сказочным чудовищам. Зловещий свинец разлился над окружающими горами, превратив чистый, исполненный безмятежного покоя пейзаж, обрамленный высокими вершинами, в мрачную и устрашающую картину Преисподней. Метель окутала меня, и я побрела, качаясь, вслепую, подобно судну, попавшему в шторм…
Два раза я уходила тайком, при первом проблеске зари, уводя свой крошечный караван по бескрайним тибетским просторам: диким и непостижимым, хранящим молчание бесплодным пустыням и степям, суровым и чарующим высокогорьям, через край грез и тайн… Ныне знойное солнце китайской осени светит на прекрасном темно-синем небосклоне; горы и леса, еще не сбросившие листву, словно призывают нас; поистине мы похожи на людей, вышедших на обычную прогулку. Впрочем, так мы и заявили простодушным жителям покинутой нами деревни: отправляемся собирать травы в горах. Однако это серьезное начинание, и я предвижу все препятствия, которые вскоре возникнут на моем пути.
Пока что наши вещи, оставленные на хранение в деревне, отводили всяческие подозрения от моих планов. Тем не менее мы с Йонгденом не могли уйти одни даже под предлогом недалекой прогулки, взвалив на плечи по небольшому тюку, как собирались путешествовать по Тибету. Подобный поступок, несовместимый с привычками иностранных путешественников, побудил бы местных жителей следить за нами, чтобы выяснить причину непонятного поведения. Мне пришлось нанять двух носильщиков, и по дороге я перебирала в памяти всевозможные уловки, придуманные в предшествующие дни, дабы избавиться от носильщиков в назначенный час. Этот час быстро приближался, ибо через день мы должны были выйти на проселочную дорогу, которая вьется вверх по склону Ха-Карпо[11] напротив селения Лондре; по этой тропе я и рассчитывала ускользнуть, чтобы ночью добраться до дороги паломников, опоясывающей святую гору. Если бы мой план провалился, над путешествием в Лхасу нависла бы неминуемая угроза.
Кроме того, меня преследовала одна тревожная мысль: казалось, что оба носильщика тяготились весом наших тюков, хотя и не сгибались под их тяжестью. Каким же образом мы с моим юным спутником, чья сила далеко уступает силе носильщиков, сумеем подняться с подобной ношей на многочисленные высокогорные хребты, которые встретятся на нашем пути?
Подбор снаряжения — трудоемкое и довольно мучительное дело. Ввиду совершенно необычных условий, сопутствующих моему странствию в Тибет, я взяла с собой в крайне долгий путь из пустыни Гоби в Юньнань лишь то, без чего совсем нельзя было обойтись. Тем не менее перед тем, как отправиться в путь пешком, без каких-либо транспортных средств, мне пришлось вдобавок изъять из и без того скудного багажа ряд предметов первой необходимости.
Мы уходили в октябре, поэтому нам требовались удобная палатка и теплые одеяла, толстые подстилки из непромокаемой ткани за неимением походных кроватей, запасная одежда и сапоги. Но помимо столь полезных вещей еще сильнее мы нуждались в большом количестве продовольствия.
Я решила совершать переходы по ночам, а днем оставаться в укрытии, до тех пор пока не проникну на достаточное расстояние в глубь страны, чтобы никто не смог достоверно установить, откуда я пришла, и распознать путь, которым я следовала.
Осуществление этого плана предполагало, что мы сможем прокормить себя в течение двух-трех недель, не испытывая необходимости покупать что-либо у местных жителей. Мы бросили многие вещи, чтобы унести больше еды, одеял и запасной одежды.
Маленькая палатка из тонкого хлопка, железные колышки от нее, веревки, большой кусок недубленой кожи тибетского происхождения для замены подметок на наших сапогах, квадрат толстого полотна, дабы не так чувствовать сырость и холод голой земли, на которой нам предстояло спать, да короткий палаш, предназначенный для различных целей, — основной элемент снаряжения всякого тибетского странника (мы использовали его главным образом в качестве топора дровосека) — были единственными тяжелыми предметами, которые я сохранила. Однако масло, тсампа[12], чай и немного сушеного мяса составляли в обшей сложности внушительный вес, и я все больше сомневалась, что мы сможем нести нашу поклажу быстрым шагом по крутым косогорам во время предстоящего ночного восхождения на склоны Ха-Карпо.
Таким образом, по-прежнему размышляя и мысленно репетируя комедию, которую я собиралась разыграть перед моими простодушными носильщиками, я шла вверх по правому берегу Меконга. Мы вышли во второй половине дня и не рассчитывали уйти до вечера далеко. Наш лагерь, то бишь мою крохотную палатку, разбили на невысоком плато, с которого была видна главная вершина Ха-Карпо.
Природа, по-видимому, обладает особым языком, понятным тем, кто долго жил в одиночестве, тесно соприкасался с ней и обрел чуткость, а может быть, подобные люди просто узнают собственные мысли и тайные предчувствия в загадочных ликах гор, лесов и вод. Величественный Ха-Карпо, вздымавший в светлую высь неба громаду своих ледников, синевших под полной луной, показался мне в тот вечер не суровым стражем неприступной заставы, а скорее почтенным благосклонным божеством, стоящим на пороге мистических уединенных земель, готовым принять и взять под защиту довольно дерзкую странницу, которую привела сюда любовь к Тибету.
