Путешествие на юг - [48]

Н а д я (смакуя). «И тогда старичок взял, как нищий, пятачок». Гениально. (После паузы.) Ну?

Т о л я. Все.

Н а д я. Как — все?

Т о л я. Да так — все. После этого вы встали и ушли.

Н а д я. Мы ушли, а ты решил податься в официанты, чтобы защитить попранное достоинство старичка?

Т о л я. Отчасти и так. А в основном — решил, что настала пора зарабатывать на жизнь.

Н а д я. Из-за того, что Эдик по отношению к старичку официанту вел себя как пижон?

Т о л я. Из-за того, что старичок официант — мой дед.

Н а д я (не удивившись). Но он же не знал, что Фаддеич твой дед.

Т о л я (подчеркнуто). Павел Фаддеич. Тебе восемнадцать, ему шестьдесят семь.

Н а д я. И мне ты не говорил, что твой дед официант.

Т о л я. Но ведь ты никогда и не спрашивала, как и с кем я живу. Мы с тобой по компаниям болтаемся. Светская жизнь. (После короткой паузы.) Родители мои погибли. Дед меня десять лет назад усыновил… В тот вечер я даже глазам не поверил, когда его возле вас увидел. По логике фактов, не мог он быть в этом кафе. Три года назад уговорил я его на пенсию уйти. Уставать он стал. До постели добирался едва. Я был уверен, что он уже три года по вечерам с пенсионерами на лавочке сидит. И вдруг выясняю, что он обманывает меня.

Н а д я. Зачем? Скучно стало на лавочке сидеть?

Т о л я. Ага, с пенсионерами ему скучно стало, ему веселее на больных ногах перед тобою, Эдиком и Шмаковым стоять. (Для себя.) Вообще-то обмануть меня особого труда не составляло. То я на математической олимпиаде блистаю, то с гитарой перед микрофоном торчу. Живу нарасхват. И замечать не замечаю — небожитель, — что творится вокруг меня.

Н а д я. А что творится вокруг тебя? Всеобщее поклонение и любовь.

Т о л я. Вот-вот. А кроме всей этой оперетты, творится вокруг меня быт. Холодильник, телевизор, магнитофон, книг на две стены. Когда я научился на гитаре бренчать, он мне гитару не в магазине, у приятеля — дорогую, краснощековскую — купил. Я думал, что мальчик Толенька у него только любимый, а оказывается, он, этот Толенька, — еще и дорогой. Деньги нужны, чтобы его содержать. А дед — не фальшивомонетчик и не рантье, купоны не стрижет. Пенсия у него обыкновенная, стариковская. Вот и пошел старик на обман. Я в тот вечер будто на землю опустился, прозрел. От стыда даже власть над собой потерял, наорал на старика. «Ну, дед, спасибо, поклон до земли. В хорошего же ты подлеца меня превратил. Выходит, я — совершеннолетний детина — эксплуатирую тебя!..» Наутро сюда, к директору пришел, говорю: «Здрасте, я Агафонов-младший. Деду отдохнуть пора. Поучите, я вместо него потружусь». Теперь поняла?

Н а д я. Теперь поняла. (Торжественно.) Агафонов-младший, ты гуманист. И если хочешь, я тоже в сферу обслуживания пойду.

Т о л я. Ты-то зачем?

Н а д я. Какой-нибудь старушке дам передохнуть. Ты движение открыл — я поддержала. В газету напишем, корреспондентов пришлют. Другие последуют. Будет не жизнь, а малина — сплошной ресторан.

Т о л я. Перерыв оканчивается, а у меня тут еще конь не валялся, со столов не убрал. (Идет налево.)

Н а д я (вслед). Официант!

Т о л я (остановился). Да?

Н а д я. Не «да», а «чего изволите». Извольте включить музыку. В честь мира я хочу танцевать.

Т о л я. С кем?

Н а д я. С вами.

Т о л я. Натанцевался с подносом в руках.

Н а д я. А Шмаков бы меня пригласил.

Т о л я. Прекрасно, с ним и танцуй. (Уходит налево.)

Н а д я (вслед). Ладно, только потом не ревнуй. (Идет к «меломану», бросает в щель монету. Толе, который входит с тряпкой в руке.) Ткну на счастье — чего бог пошлет. (Закрывает глаза, нажимает на кнопку, бежит к столику, садится.)

«Бог послал» Наде танго. Мимическая сцена. Надя принимает приглашение воображаемого партнера, встает, танцует, положив руку «ему» на плечо.

Как он тебе?

Т о л я (вытирает стол, на секунду прервал работу, посмотрел на ее дурачество). Кто?

Н а д я (кивнув на воображаемого партнера). Алик Шмаков. Сам же велел с ним танцевать.

Т о л я. Мне с ним детей не крестить. Для танцплощадок и рекламных проспектов сойдет.

Н а д я. Ну, зачем же его, бедняжечку, так! Неужели достоинств у него нет?

Т о л я. Есть. Про одних говорят: талантлив, про других: умен, а про Алика Шмакова: о, этот мальчик далеко пойдет!

Н а д я. Если начал ревновать — скажи, я от него отцеплюсь.

Т о л я. Танцуй, Марсель Марсо.

Н а д я (партнеру). Не ревнует. Уверен во мне. И правильно. Я только сейчас, пока через парк шла, одному бородачу отставку дала. Догоняет меня, спрашивает: «Извините, девушка, по какому журналу вы так элегантно одеваетесь?» — «По журналу, — говорю, — «Крокодил». На что карикатуры рисуют, то, стало быть, в моде, то и ношу». Без чувства юмора оказался, как ошпаренный отскочил.

Музыка окончилась.

(Воображаемому кавалеру.) Не стоит благодарности. Мне тоже приятно было потанцевать.

Т о л я. Между прочим, танцор твой позавчера здесь вечер провел.

Н а д я (с преувеличенным интересом). Да?

Т о л я. С двумя студентками из консерватории и с клевретом своим. Смутился, когда меня с подносом узрел. Уйти даже хотел. Я ему говорю: «Все нормально, проще воспринимай». Посидели, притерпелись. Эдик, правда, лишний коктейль высосал — из него опять подгулявший купчик полез. Пять раз требовал фужер заменить: плохо вымыт.