Путешествие на высоту 270 - [3]
– Кто там?
– К Ахмаду – дело…
Дверь приоткрывается.
– Здравствуйте, у меня дело к господину Ахмаду.
– Подождите! – торопливо отвечает девочка. – Подождите!
И убегает прочь. Слышу ее крик в глубине дома: «Мама! Мама…»
Потом – топот приближающихся ног. По звуку этих спешащих ног я понимаю, что один тапок женщина потеряла. Зажегшийся во дворе свет освещает сбоку лицо этой пожилой женщины.
– Здравствуйте, хадя[2] -ханум[3]!
Задыхаясь от волнения, она говорит мне:
– Пожалуйста, заходите… Что с Ахмадом?
Из-за ее спины выглядывает девочка. Я спрашиваю:
– Ахмад дома?
– Нет, а что случилось-то? – пожилая женщина сама не своя от испуга.
Мягко и очень размеренно, медленно я объясняю ей:
– У меня дело к Ахмаду. Хотел спросить, дома он или нет?
– Ахмад же на фронте! – отвечает она.
Я ничего не понимаю. Шагаю вперед и недоверчиво переспрашиваю:
– Как на фронте? Когда же он уехал?
Пожилая женщина чуть успокоилась, а девочка скрылась из вида.
– Две недели… Во вторник, две недели назад, уехал…
Я не знаю, что сказать. Прощаюсь и ухожу. На перекрестке установлена палатка помощи фронту. В ней ежатся от холода двое, и снег засыпает сваленные в кучу разноцветные узлы, которые принесли люди. Из динамика слышится голос, агитирующий помогать фронту. А люди проходят мимо, вжав головы в плечи, в воротники пальто. Но прохожих мало – улица почти пуста.
Домой я возвращаюсь уже в полной темноте. На звонок дверь открывает Мустафа. Он ворчит обвиняюще:
– Мать ждала тебя – что ты так поздно?
– Отец еще не вернулся? – спрашиваю.
Он произносит «нет» таким странным голосом, точно горло полощет. Закрывает дверь и идет в дом следом за мной. В комнате Ройя в обледенелом окне ладошкой расчистила кружок, чтобы смотреть на улицу.
– Мать хотела меня за тобой посылать, – продолжает ворчать Мустафа. – Ты бы говорил ей, куда идешь, а то где я тебя буду искать в темноте?
Я украдкой показываю Ройе язык и отвечаю Мустафе:
– А ты только ворчать умеешь, да?
– Что ж, я вру, что ли? – продолжает Мустафа, но я больше не обращаю на него внимания. Отряхнувшись от снега, вхожу в комнату, Ройя бросается в мои объятья. Так, обнявшись, мы вместе садимся и смотрим, как мать читает намаз. Мать хмурится, косится на меня и, читая молитву, повышает голос:
– …кроме тех, на кого гневаются!..
Я прижимаю лицо Ройи к своему уху, и она морщится:
– Ух! Холодный!..
Встав на ноги, я подхожу к керосиновой печке посреди комнаты. Снимаю куртку и бросаю ее в угол. Учебник физики падает на пол. Меж тем вошел Мустафа и занялся своими уроками.
Мать завершает намаз словами «Салам алейкум ва рахматулла» и резко поворачивается ко мне:
– Если так поздно приходишь, хотя бы предупреждал! Я вся извелась…
С тех пор, как я вернулся с фронта, со мной все носятся как с писаной торбой. А мать прямо нянчится со мной, как с малышом. Улыбаясь, я сжимаю Ройю в объятиях:
– Привет, мама!
– Привет приветом, а где ты был?
– К друзьям заходил.
Мустафа хмурит брови:
– Предупредил бы – и заходи.
Я кладу голову Ройи себе на плечо и отвечаю:
– Решай знай задачки и не суй свой нос.
Мустафа ворчит что-то и листает тетрадку. Мать вновь поворачивается в сторону киблы и негромко повторяет: «Хвала Аллаху! Аллах преславный!» Ройя бежит за своей куклой, у которой не хватает одного глаза.
– Братец, давай поиграем!
– Сейчас не хочу, – отвечаю ей, – попозже.
Она садится верхом на мою ногу и сажает куклу на пол, выпрямляя ей ноги. Мать складывает молитвенный коврик, продолжая бормотать молитвы. Складывает и убирает свою молитвенную чадру. Садится возле самовара и наливает мне чаю.
– Так где ты был?
Тон ее смягчился. Она ставит чай возле моих ног и садится напротив. Мустафа, словно он ждал, пока мать закончит намаз, подходит к телевизору и включает его. Я смотрю на него осуждающе, но он притворяется, будто не видит моего взгляда. Лег животом на свой учебник и уставился в экран. Мать спрашивает его:
– Ты уроки делаешь или телевизор смотришь?
Мустафа на такие вопросы предпочитает не отвечать, и мать снова спрашивает меня:
– Так где ты был?
– Да говорю: зашел к ребятам.
Она недоверчиво смотрит на меня:
– И что они тебе сказали?
Я изображаю равнодушие и спокойствие.
– А они оба ушли на фронт.
– Кто это? Кто они такие? – спрашивает мать.
– Ты их не знаешь, – отвечаю я.
По телевизору показывают боевые действия и призывают народ вступать в ряды вооруженных сил. Картинка всё время меняется. Вот иракские солдаты с белым платком в знак капитуляции маршируют, выстроенные в колонну по одному, вот старик повязывает молодому солдату повязку на лоб, вот бесконечная колонна иранских добровольцев, а вот залпы орудий. Мать переключает канал.
– Зачем ты переключила?
По другой программе кошка и небольшая собака гоняются друг за другом и катаются кубарем, а чей-то голос рассказывает о дружбе кошек и собак. Мать опять переключает канал, и Мустафа протестует:
– Оставь уж тот, на этом ничего нет!
Я поднимаюсь, беру свой учебник физики и выхожу в другую комнату. Я должен ехать на фронт. За прошедшие два дня я решил это твердо.
Раздается звонок в дверь. Я слышу голос матери:
– Беги открывай, а то отец звонок оборвет.
«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа. Перед вами коллекция визитных карточек писателей, получивших широкое признание и в то же время постоянно умеющих удивить новым поворотом творчества.
Марк и Карен Брейкстоуны – практически идеальная семья. Он – успешный финансист. Она – интеллектуалка – отказалась от карьеры ради дочери. У них есть и солидный счет в банке, и роскошная нью-йоркская квартира. Они ни в чем себе не отказывают. И обожают свою единственную дочь Хизер, которую не только они, но и окружающие считают совершенством. Это красивая, умная и добрая девочка. Но вдруг на идиллическом горизонте возникает пугающая тень. Что общего может быть между ангелом с Манхэттена и уголовником из Нью-Джерси? Как они вообще могли встретиться? Захватывающая история с непредсказуемой развязкой – и одновременно жесткая насмешка над штампами массового сознания: культом успеха, вульгарной социологией и доморощенным психоанализом.
Эндрю живет в небольшой квартире в Лондоне и работает в муниципалитете, в отделе регистрации смертей. Мало того что работа специфическая, Эндрю еще приходится изо дня в день поддерживать среди коллег миф о своей якобы успешной жизни. При приеме на работу он, не расслышав вопроса, ответил «да» вместо «нет», когда его спросили, женат ли он. С годами Эндрю создал целый вымышленный мир, где у него есть особняк, любимая жена и двое детей. Ситуация осложняется, когда в отдел Эндрю приходит новая сотрудница Пегги.
Сборник «Мышиные песни» — итог размышлений о том о сем, где герои — юродивые, неформалы, библиотекари, недоучившиеся студенты — ищут себя в цветущей сложности жизни.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Первый том настоящего собрания сочинений посвящен раннему периоду творчества писателя. В него вошло произведение, написанное в технике импрессионистского романа, — «Зеленая палочка», а также комедийная повесть «Сипович».