Путешествие на восток - [31]

— Здрав будь, добрый человек, — я положил правую руку на ременную бляху и поклонился сторожу. Потом я положил левую руку туда же, развернулся к деревне и сделал поклон в пояс. — И пусть дом твой будет в здравии.

— И ты здрав будь, добрый путник, — из глаз крестьянина пропала настороженность, а на смену страху пришло любопытство. — Таверну найдешь в конце Главной улицы. Ну а где дом брата твоего, не буду говорить. Коль ты есть, кем хочешь казаться, сам найдешь. А коли нет, то не обессудь.

— Спасибо и на этом, — кивнул я. — Тихой ночи тебе добрый человек.

— И тебе, путник, — тут мужичок хмыкнул и окинул цепким взглядом ладную девичью фигурку. — Тихой ночи.

От чего-то этой незатейливой шутке улыбнулся и я, в результате чего чуть было не оказался прожжен чьими-то зелеными глазами.

И мы вошли в деревню. Главной улицей, селяне именовали свою единственную улицу, самую широкую, ту, которая шла от ворот до площади, а потом упиралась в дом старосты. Самого уважаемого человека, ну, после хозяина-барона конечно. Ну и кроме волхва, или как их еще называют — ведун, чародей, чароплет и двуязык. В общем, как только нашего брата здесь не величают. А вообще маги и волшебники, которые живут на таких вот хуторах, весьма опасные личности. У них здесь, так сказать, все родное. Вот идешь ты по деревне, а с соседнего дерева на тебя ворон смотрит, вот что может быть в этом особого? Но, быть может, что глазами этой птицы на тебя смотрит сам ведун. И вот он уже знает, кто ты, откуда ты, зачем явился и что недоброе можешь сделать на этой земле. Про доброе эти недоучки обычно не думают. Они как параноики, постоянно ищут подвох. Но пусть они и недоучки (как и ваш покорный слуга), но та самая родная земля, каждая травинка сдобренная разными смесями, каждое дерево, которому нашептали заклинания, и каждый подкормленный зверь будут на стороне ведуна. Так что когда идут войны, в деревни первым делом отправляют боевых магов, а потом уже солдат и легионеров.

— Кар-кар, — прокричал ворон и унесся в северном направлении.

О как, значит я был прав, действительно птица волхва. Они обычно живут на отшибе, и зачастую, за «забором», тем самым придавая себе солидности, мистичности и весу у местных. Да и делами своими заниматься куда как проще, когда тебе в окно не заглядывают любопытные детишки, а народ не прячет девок «от греха подальше». Ведунов хоть и уважают, но и опасаются, даже посильнее заезжих настоящих магов. Вот такие вот нравы у простого люда.

Шли мы по песчаной дороге, на которой могли бы разъехаться бортами две груженных повозки, по каждой стороне стояли дома. Избами их не назовешь, ну а срубами и подавно. У каждого было и крыльцо, и стойло и банька. Виднелись огорода, и даже беседки. На окнах резные ставни, а из труб валит густой дым. Деревни Баронства мало чем напоминают хутора Империи, здесь каждый крестьянин «зажиточен», потому их так не любят земледелы Империи, и просто обожают торговцы. А все почему? А просто бароны, хоть свиньи еще те, но за свои стадом (простите этот нелепый каламбур) следят внимательно. Ведь с паршивой овцы, как известно, шерсти всего клок, а вот с упитанной, ухоженной, взращенной овечки, прибыли куда как больше. Барщина здесь конечно строгая, но не отягощена прочими налогами, сборами и данью. Вот и жиреет народ. Почему же Имперские крестьяне не бегут сюда? Бегут конечно, еще как бегут, вот только кто их здесь ждет. Как прибегут, так их обратно и отошлют, дабы Император вдруг не решил что ему не нужны под боком Баронства и не заслал сюда регулярную армию вместе с боевыми магами. Которые стройным маршем пройдутся по «Свободным землям» и оставят за собой пустыню.

Когда же мы свернули в переулки, так называется здесь пространство между двумя заборами, я стал искать нужные знаки. Пространство же это столь узкое, что пройти могут лишь два человека, третьему уже места нет. По началу Мия шла сзади, но постоянно спотыкалась о кочки, или в подступающей мгле неправильно ставила ногу, от чего пыталась завалиться на чужой забор. Так что, в скором времени, я решительно схватил её за ладонь и повел рядом как неразумное дите. Впрочем, вне дворцовых залов, большинство аристократок таковыми и становятся.

Дорожки петляли и уходили куда-то в глубь. Деревни строятся просто — от центра и на окраину, и здесь не соблюдается никакой системы, четких переходов и прямых линий. Все навалено в кучу и перемешано в хитрой паутине дорожек. Кстати, именно поэтому Москву и называют «Большой деревней», а вовсе не потому что там царит хамство и полное неуважение к ближнему твоему, может и поэтому. Но вы не подумайте, я к жителям столицы отношусь нормально, непредвзято. Просто, видимо так сложилось, что из всех людей, которые живут в этом городе, я общался с самыми, как бы это сказать — «москвичами» что ли. Хотя и было пара нормальных, даже приятельские отношения установились. Но на полсотни их оказалось всего трое. Хотя, я где-то слышал что Москвичи о Петербуржцах примерно того же мнения. В общем, две столицы в одной стране это «не есть гуд».

Дома, ближе к краю становились все беднее, пропали беседки, заборы обветшали, и виднелись даже огороды поросшие сорняками, а это признак крайнего упадка. И все же я не мог найти нужного мне здания. И когда я уже почти отчаялся и был готовь месить грязь по направлению к таверне, мне попался на глаза дверной косяк одного из обветшалых домиков. Это было единственное крыльцо в округе, которое даже в предсумеречный час освещалось факелом.