Путешествие на тот свет, или Повесть о великом хаджже - [7]

Мне досталось место в «Победе» секретаря посольства Тауфика. Это симпатичный молодой человек лет двадцати семи-двадцати восьми. Движение здесь левостороннее. Поэтому руль в машинах находится справа.

Нам это несколько непривычно, да и привыкнуть трудно. Действительно, в «Победе» водитель сидит с левой стороны, а дорожные знаки на дорогах расположены по правой. В городе одноглазых стань и ты одноглазым, говорит пословица, но сказать легко, а попробуйте-ка сами…

«Гранд-отель» оказался большим двухэтажным домом. Почти во всю длину фасада тянулся навес, под ним — множество плетеных кресел и столов. Отель расположен на берегу Нила. Синяя-пресиняя вода древней реки величаво, с достоинством катила свои воды. От реки гостиницу отделяла асфальтированная дорога. Сотни машин, а больше всего желтых такси производства Западной Германии, сновали взад и вперед. Напротив гостиницы у берега стояли два пассажирских судна, крепко-накрепко принайтовленных бортами друг к другу.

В кувшинах принесли воду со льдом, разлили по высоким конусообразным бокалам. Благословенная вещь вода, но только когда ты сыт. А мы после легкого раннего завтрака еще ничего не ели. В ресторане при гостинице время обеда уже прошло, и нам нужно было набраться терпения до вечера.

Прошел час. Мест нам еще не предоставили. Опять принесли воду со льдом.

― Пей! — усмехнулся Исрафил. ― Нил рядом.

Наконец выяснилось, что в отеле есть места только на четырех человек ― для Кори-ака, двух стариков и переводчика. Остальных разместят в филиале гостиницы — в каютах тех самых двух пароходов, пришвартованных к берегу.

Кое-кто из паломников взгрустнул от этого сообщения. А я обрадовался, как дитя. Много дней и ночей провел я в разных гостиницах, но жить в корабельной каюте мне еще не приходилось.

― Какие наши каюты?

― Выбирайте любую, большинство пустует.

Тем лучше, но сперва надо найти удобную каюту для муллы Наримана и устроить его. К сердечной недостаточности муллы прибавилась дорожная усталость, и глаза его бессильно закатываются. Мулла должен принять вот эти две таблетки ― одну сейчас же, а другую вечером. До завтра никуда не ходить, отдыхать. Если он проявит непослушание, вопрос о продолжении путешествия будет возобновлен, на этот раз очень строго и со всей решительностью. Таково мое последнее слово.

― Хорошо, сударь, хорошо, ― ответил мулла Нариман. ― Я, сударь, из истинных ходжи, и не подобает мне, сударь, извиняться перед каждым встречным, не подобает, нет, не возражайте, сударь, не подобает. Но у вас я прошу извинения. То, что было в Москве, больше не повторится, сударь, не возражайте, не повторится.

Встретив меня в коридоре парохода-отеля, Исрафил удивился:

― Где ты пропадал?

― Слушал речи истинного ходжи в его опочивальне.

― Жаль, я хотел поселиться с тобой, но подумал, что ты остался там, с начальством.

― Если бы места распределялись по чину, остаться там следовало бы тебе. Ведь ты вице-глава нашей артели.

Я снес чемоданы в одну из кают, напоминавших купе старых железнодорожных вагонов. В каюте четыре койки, по две, одна над другой, с каждой стороны, книжный шкаф. По углам — два умывальника с зеркалами, над ними довольно большие вентиляторы, похожие на те, которые у нас на родине используются на кухнях больших столовых. Но горячий воздух, проникавший в каюту извне, выгонял пот из тела, свидетельствуя о том, что даже и эти огромные вентиляторы недостаточно велики.

Казначей нашей группы хаджи Абдухалил-ака известил, что через полчаса мы отправимся на прогулку по городу, но сперва зайдем в соборную мечеть для вечерней молитвы. Была пятница, и паломники горевали, что им не удалось совершить полуденную молитву в какой-либо из хартумских мечетей. Полуденная молитва в пятницу считается у мусульман самой важной и почетной. Поэтому они хотели бы вечером помолиться в мечети и тем самым заслужить милость всевышнего.

Мы не зря титулуем Абдухалила-ака хаджи. Еще три года назад он совершил хаджж. Именно поэтому его, человека, повидавшего мир, избрали казначеем и все деньги — в американских долларах — вручили ему. Я направился в каюту Исрафила, чтобы передать ему слова хаджи Абдухалила. Исрафил и его земляк мулла Зульфикар совершали послеполуденную молитву.

В ожидании я оперся о поручни. В прозрачной воде Нила плавали стаи рыб.

Примерно в полукилометре от нашего плавучего жилища, ниже по реке сливались воды Голубого и Белого Нила, образуя собственно Нил. Да, именно здесь рождается старый труженик великий Нил и отсюда несет свои воды до Средиземного моря.

На песчаных отмелях противоположного берега отдельными купами растут финиковые пальмы и акации. На небе ни облака. Время от времени над железным мостом, хорошо видным отсюда, снижаются на посадку самолеты.

Справедливо изречение, что идущий человек похож на дарье (реку), а сидящий — на бурье (циновку). Справедливы слова, что кто движется, тот видит, кто сидит, тот так и просидит век на одном месте.

Еще вчера я был с Искандаром в одной из шашлычных Москвы. «Будь осторожен, не купайся в Ниле, ― наставлял он меня. ― Не приведи господь, проглотит крокодил и мы будем лишены возможности бросить на твою могилу горсть земли».