Путешествие на Коппермайн - [17]

Двадцать третьего двинулись дальше и за следующие несколько дней видели множество северных индейцев, занятых загонной охотой. Часть из них присоединились к нам и двигались вместе с нами на запад до небольшого озера под названием Тлевиаза (Холм Маленькой Рыбки). Найдя там тучные стада оленей, индейцы решили насушить и натолочь мяса, потому что уже подходил срок оленям подниматься на север, в Бесплодные земли, и тогда неизвестно, скоро ли мы с ними повстречаемся.

Теперь в нашем отряде уже насчитывалось не меньше семидесяти человек. Все мы были заняты во время нашей десятидневной стоянки у Тлевиазы заготовкой мяса и небольших связок тонких березовых стволов толщиной в дюйм с четвертью и длиной семь-восемь футов. Стволы послужат шестами для типи летом в тундре, а с наступлением зимы будут переделаны в рамки для снегоступов. Собирали и материал для постройки каноэ — бересту и толстые ветки для каркасов, потому что за Тлевиазой хороших березовых рощ уже нет. Все деревянные заготовки подрезались до удобных для переноски размеров, так как было решено начать строить каноэ, только когда мы поднимемся на север до озера Клоуи, где уже начинается тундра.

Восемнадцатого апреля мы двинулись на север, но прошли не более десяти миль, как наткнулись на типи чужих северных индейцев, у которых Матонаби купил еще одну жену — теперь у него их стало семь, не больше и не меньше, и почти каждая была под стать хорошему гренадеру.

Матонаби заметно гордился высоким ростом и силой своих жен и частенько говаривал, что редкая женщина способна тянуть более тяжелую поклажу. И хотя они были мужеподобны, он предпочитал их товаркам более хрупкого телосложения. Если подумать, то в этой стране, где главной причиной брачного союза выступает необходимость обрести помощника в крайне тяжелом труде и где нежная привязанность друг к другу считается не столь важной, такой выбор спутницы жизни, вероятно, справедлив.

Но если все без исключения мужчины были бы того же мнения, то что сталось бы с большинством местных женщин, чей рост обычно совсем невелик, а кость тонка? Если же говорить о них в целом, то, пожалуй, здешние индианки так же лишены истинной красоты, как и женщины всех остальных виденных мной индейских племен, хотя в совсем юном возрасте некоторые из них обладают приятной наружностью. Однако заботы о семье старят очень сильно, и даже самые красивые к тридцати годам выглядят морщинистыми старухами, а вид более заурядных в этом возрасте может отбить всякие мысли о любви и ухаживаниях. Как бы то ни было, это не умаляет их достоинств в глазах их мужей — счастливое обстоятельство для этих женщин и неопровержимое доказательство, что общего понятия о красоте в мире не существует.

Спросите северного индейца, что такое женская красота, и он ответит: широкое плоское лицо, маленькие глазки, широкие скулы, три или четыре черные линии на каждой щеке, смуглая кожа и свисающая до пояса грудь.

Перечисленные атрибуты красоты повышаются в цене, если их обладательница умеет еще выделывать всевозможные шкуры и кожи, шить из них одежду и переносить сто сорок фунтов на спине летом или вдвое больше тащить за собой по снегу зимой.

Характер женщины не имеет почти никакого значения, ибо мужчины проявляют удивительное умение усмирять самых строптивых и заставлять их повиноваться своим желаниям.

Обычно женщин держат на расстоянии и ставят очень низко. Даже женам и дочерям вождя не положено приступать к еде, пока все мужчины, включая слуг, не закончат трапезу. Поэтому в голодное время женщинам нередко не достается ни крошки. Естественно, наверно, предположить, что они питаются тайком, но делать им это приходится с величайшими предосторожностями — разоблачение грозит сильными побоями.

Брачной церемонии как таковой у них нет, и пары составляются обычно по сговору родителей или близких родственников. Молодые индианки, насколько можно судить, слепо повинуются воле родителей, стремящихся выдать дочь за тех, кто представляется наилучшей опорой их старости, даже если возраст, внешность или нрав будущего мужа для их дочери самые неподходящие.

Девочек просватывают в раннем детстве, но никогда не за ровню по возрасту: для мест, где существование семьи зависит всецело от опыта и умения мужа, этот обычай, несомненно, разумный. Поэтому очень часто можно встретить тридцатипяти-сорокалетних мужчин с женами десяти — двенадцати лет, а то и меньше.

Когда девочкам исполняется восемь-девять лет, им запрещают участвовать в самых невинных совместных играх с мальчиками. В доме родителей и даже во время кочевок за девушками следят с таким неослабным вниманием, что с ним ни в какое сравнение не идет строжайшая дисциплина английских пансионов. К счастью, суровое содержание, так как оно общепринято, не слишком угнетает индианок.

Несмотря на необыкновенно строгие ограничения, налагаемые на молоденьких девушек, поведение самих родителей ни в коей мере не соответствует предъявляемым к дочерям требованиям. В разговорах при детях родители несдержанны и даже с детьми говорят на самые щекотливые темы. Однако для детей тут ничего необычного нет, и услышанное не оказывает на них столь пагубного влияния, как в цивилизованной стране, где все меры принимаются к тому, чтобы не развращать детей непристойными разговорами.