Путешествие Ибн Фаттумы - [22]

— Я иностранец. Предвестники войны так и кружат надо мной, — не успокаивался я.

— Лучшее, что можно сделать, — это остаться в Халябе. Если твое пребывание здесь затянется, у тебя хватит средств открыть прибыльное дело.

К каравану я не присоединился, хоть и жалел — ведь он мог быть последним идущим в Аман. Я привязался к Халябу из-за его атмосферы чистоты и надежд, которые я связывал с некоторыми его жителями. Я проводил время, осматривая достопримечательности и общаясь с семьей шейха Хамады аль-Сабки. Аруса оставалась для меня все так же недосягаема, как звезды на небе.

Жизнь каждого дня была теперь заполнена мыслями о войне. Многим не нравилось то, что Аман получил привилегии, не пролив при этом ни капли крови. Управляющий гостиницей сказал, нахмурившись:

— Мы пожертвовали источниками воды, а Аман нас предал.

Нервы у всех были напряжены до предела, и я поддался всеобщей панике. Мне становилось страшно в те редкие часы, что я проводил в одиночестве в гостинице, когда не бродил по городу и не находился в кругу семейства аль-Сабки. Я жаждал спокойствия и равновесия. Когда Халяб объявил войну Хире и послал туда свое войско, мне стало еще хуже, и я бросился лихорадочно искать безопасное пристанище. Люди говорили о войне, сравнивали силы обеих сторон, просчитывали их возможности. Я же сосредоточился на поисках стабильности. Забыл обо всем, только эта близкая цель стояла перед глазами. Словно я участвовал в гонке, будто кто-то преследовал меня. Открытость Самии и атмосфера в ее семье, восхищение девушки моим путешествием и ее сочувствие моему долгому страданию побуждали меня к решительному шагу, и я сказал себе: она само совершенство, без нее мне нет жизни. И обратился к имаму:

— Я положился на Аллаха и принял решение жениться.

— Ты нашел Арусу? — поинтересовался шейх.

— С ней покончено, — смутился я.

— На кого же пал твой выбор?

— Я пришел в ваш дом, — спокойно ответил я.

Шейх встретил мои слова улыбкой и спросил:

— Собираешься жениться как путешественник или оседлый житель?

Я откровенно ответил:

— Моя мечта никуда не исчезла.

— Все зависит от ее желания. Почему бы тебе самому с ней не поговорить?

Я засмущался:

— Будет лучше, если от моего имени это сделаете вы.

Он сказал понимающе:

— Пусть будет так. Я могу войти в твое положение.

На следующий день я получил ответ. Я страстно желал, и мне ответили согласием. Вскоре я снял квартиру на той же улице, и мы вместе ее обставили. Церемония бракосочетания прошла скромно, как и полагается в военное время. Мы начали семейную жизнь в собственном доме. Сердце радовалось, я уже почти обрел равновесие. С войны приходили ободряющие вести, но в сердцах многих поселилась печаль, а цены на все товары взлетели до небес. Шейх Хамид аль-Сабки предложил мне совместно вести дела в лавке древностей и ювелирных украшений. Я охотно принял его предложение. Нашими компаньонами стали два брата-христианина, которые держали магазин на гостиничной площади. От меня требовалось весь день находиться с ними в лавке. Впервые в жизни я принялся трудиться с таким усердием. В то же самое время Самия работала в больнице.

— Ты должен остаться в Халябе насовсем. Если хочешь, закончи свое путешествие и возвращайся сюда, — сказала она мне однажды.

Так же откровенно я ответил ей:

— Я думал вернуться домой, чтобы издать свои записи, а позже можно поселиться и здесь.

— В таком случае я поеду вместе с тобой на твою Родину, и мы вместе вернемся. Что касается того, где осесть, то такой цивилизации, как халябская, ты не найдешь.

Сомневался я недолго:

— Похоже, моя нынешняя работа будет приносить нам достаточный доход. Не думаешь ли ты оставить работу в больнице?

Она сладко засмеялась:

— В нашей стране труд священен как для мужчин, так и для женщин. Отныне тебе следует мыслить как жителю Халяба.

Я с нежностью прильнул к ее животу и сказал:

— Ты рассуждаешь как мать, Самия!

Она весело отвечала:

— Ты угадал.

Ее беременность стала заметна, когда лето перелистнуло последнюю страницу. Подул осенний ветерок, принесший с собой влагу и тень облаков. Каждый день я открывал для себя что-то новое в мире моей любимой жены. Она была гордой, но без заносчивости, легко вступала в спор, была искренне верующей, и я распахнул ей свое сердце.

Больше всего за время моего путешествия меня поразил ислам Халяба, внутреннюю и внешнюю стороны которого раздирали противоречия. Самия сказала мне:

— Разница между вашей и нашей религией заключается в том, что наш ислам допускает свободу толкования, а ваш не дает человеку самостоятельно мыслить, а следовательно, не основывается на разуме.

Ее слова заставили меня вспомнить уроки старого учителя. Ее женская сущность влекла меня, красота пресыщала скрытые инстинкты, прелести грубо вытесняли из сознания все остальное. И вместе с тем личность Самии была настолько сильна и честна, что не могла раствориться в красоте зрелой женщины. Я столкнулся лицом к лицу с блестящим умом, просвещенным взглядом и исключительной добродетелью. Я убедился, что во многих отношениях она превосходит меня, и мне это не нравилось, поскольку в женщине я видел лишь удовольствие. К моей страсти примешивались опасение и страх. Однако реальность требовала приспособиться к новой ситуации и где-то уступать, чтобы сохранить то счастье, которое мне было даровано. Про себя я думал: